Снова позже назначенного собой дэдлайна. Это раздражает, но так я хотя бы вылавливаю свои дикие косяки.
Я быстро иду вперёд; взгляды прохожих устремлены на меня. Если подумать, то жителям города всегда известно, что будет на ужин в резиденции Амбрелла. Вчера было рагу из ля Бьера, а сегодня будет суп из говядины с луком в овальном стиле.
Свернув за угол и пройдя через площадь фонтана Венеры, я оказываюсь на главной дороге торгового района.
Овал – это живописный город, окружённый каналами, и с высоты птичьего полёта его очертания напоминают его название. Когда-то город страдал от наводнений, но после конструирования канализационной системы, население начало расти, равно как и приток туристов. К слову, место, где работает профессор, первая роботехническая лаборатория овального университета, - самое высокое здание в городе.
Центр по исследованию роботов де-факто превратился в аттракцион для туристов, поэтому жители овального города довольно терпимо относятся к роботам. По крайней мере, на автобусах и в ресторанах нет надписей вроде: «Запрещён вход роботам». Но даже здесь не все люди толерантны к роботам. Например, сейчас некоторые домохозяйки, живущие где-то поблизости, шепчутся: «Смотри, это робот той профессорши». – «Срам-то какой». Я не подслушивала их разговор специально, просто во мне действует функция для автоматического опознавания звуков, раздающихся рядом со мной.
Мне следует отметить, что я – обычный робот, созданный профессором, а мой сертификационный номер – HRM021-α. Моя работа заключается в выполнении работы по дому и общении с профессором. Кроме этого нет ничего особенного. Просто многие люди любят сплетничать, и эти слухи обычно становятся всё хуже и хуже. Среди наиболее гнусных из них те домыслы про то, что ведущий исследователь роботов Венди фон Амбрелла – лесбиянка, и что у неё якобы нездоровый интерес к девочкам-роботам. Возможно, они появляются от того, что профессор одинока, возможно, потому, что она прогнала всех претендентов на руку и сердце.
Пользователи, которые используют роботов женского пола для «таких нужд», действительно существуют. Более того, как бы мне это не претило, прибыль от этих услуг подпитывает большую часть роботехнической промышленности. Некоторые богачи иногда покупают несколько роботов одной и той же модели, чтобы создать «виртуальный гарем».
Как бы то ни было, профессор не такой человек.
Я служу ей уже три года и ни разу не получала таких приказов. Профессору этого не нужно.
Она создала меня после того, как её сестра погибла в автокатастрофе.
Это случилось осенью, четыре года назад, когда сёстры Амбрелла поехали отдохнуть. Профессор была за рулем. Тогда их машина столкнулась лоб в лоб с грузовиком, выехавшим за разделительную полосу. Виновным в аварии, разумеется, был водитель грузовика, но профессор чувствовала себя ответственной за смерть своей сестры. С того дня в резиденции Амбрелла нет автомобилей.
Поскольку их родители умерли, когда сёстры были ещё юны, они могли найти поддержку только у друг друга. И та авария неожиданно унесла жизнь единственного члена семьи профессора – её сестру.
Ирис Рейн Амбрелла. Так звали её погибшую сестру, так теперь зовут меня.
Потому я – «замена». Прямо как круговые сигареты – это замена для обычных сигарет, я просто подделка, выглядящая, как оригинал. Каждый раз, когда моя фигура отражается в глазах профессора, она не смотрит на меня, а ищет во мне свою сестру.
Но меня всё равно это устраивает. Профессор всегда заботится обо мне: если мне захочется погулять или получить что-нибудь, она выслушает мою просьбу. И самое важное, она всегда добра ко мне. Если бы меня это не устраивало, то я была бы, в самом деле, чересчур капризна.
Иногда – очень редко – я чувствую покалывание в груди, точно укол шипов розы, но я уже привыкла к этому.
♠
Затем профессор вытаскивает несколько карт, смешивает их, точно фокусник, и быстро раскладывает их передо мной. Я просто называю картинки, которые я вижу:
– Звезда, крестик, яблоко, бумага.
– Отлично.
Судя по всему, моя динамическая зрительная система функционирует исправно.
После этого профессор говорит, как нянька, кормящая ребёнка: «Ладно, скажи "а-а"». С этого момента я начинаю чувствовать некоторое смущение. Профессор раскрывает мой рот руками в перчатках, внимательно осматривая состояние моего рта. Я невольно издаю странные звуки.
Профессор быстро записывает результаты на листке. Этот отчёт – официальный документ, который после будет передан соответствующим органам. Закон гласит, что робот в обычной семье должен проходить техосмотр каждые полгода.
Для меня же он проводится раз в неделю. Возможно, мне приходится проходить различные осмотры так часто, потому что я робот новой модели.
– Теперь осмотр кожи.
«Вот и он! Осмотр кожи!»
Как и гласит название, осматривается поверхность моей кожи. Что означает…
…Мне нужно будет раздеться.
– Сначала лицо, – профессор подтягивает меня к себе, держа моё лицо обеими руками.
«А-ах!»
Профессор пристально смотрит на моё лицо, чуть ли не прожигая его взглядом. Её янтарные глаза прямо передо мной.
– Хм-м… - профессор осматривает меня с серьёзным взглядом, точно раздумывая, стоит ли лизнуть моё лицо для проверки или нет. Моё тело застывает, но сердце начинает биться быстрее. Если я пошевелюсь, то наши лица коснутся друг друга.
– Кожа лица в порядке, - профессор отмечает результат. Затем она говорит так, словно ничего не случилось: – Теперь сними одежду.
– Х-Хорошо.
Я, нервничая, снимаю носки и кладу их в корзину для одежды. Затем я снимаю свой головной убор, передник и платье, оставив на себе лишь лифчик и трусики. Я не чувствую холода: моё тело горит.
Профессор попросила меня снять одежду не из-за извращённых интересов. Осмотр кожи предназначен для выявления царапин и изменений моей искусственной кожи. Профессор с серьёзным взглядом проверяет мою шею, мои плечи, руки, живот и спину.
«А-ах… фух».
Дыхание профессора щекочет искусственную кожу, посылая мурашки по моей спине. Хотя я и прохожу этот осмотр уже три года, я не могу привыкнуть к нему.
-– Ладно, сними лифчик.
– У-у-у…
– Что такое?
Я подбадриваю себя, говоря: «Нет… Ничего», - и протягиваю руку к своей спине. Если я буду сопротивляться, то это просто затянет осмотр.
Я снимаю свой светло-голубой лифчик, открывая свою белую грудь. Не слишком маленькая и не чересчур большая, мягкие очертания, превосходно подходящие девочке такого возраста, – так её описала профессор. Меня создали на основе внешности сестры профессора, так что её грудь, скорее всего, была такая же.
Профессор снимает очки и начинает осмотр. Я смущена настолько, что чуть огнём не дышу от стыда.
– Хорошо, сними трусики, – профессор записывает результаты на бумаге и холодно даёт мне инструкции.
«У-у-у».
Я кладу пальцы на трусики и неохотно снимаю их. Я так смущена, что чуть не падаю в обморок от стыда.
Теперь я полностью обнажена.
– Посмотрим... – профессор тут же приседает на корточки. Затем она внимательно осматривает мой «перед» и «тыл». Я чувствую дыхание профессора, а её лоб слегка касается низа моего живота. Если кто-то увидит это, то они определённо поймут всё не так.
– Хм... Это... – спокойный голос профессора неожиданно обретает тревожные нотки. Похоже, что она нашла «это».
– Снова точки? – я спрашиваю её, пока профессор говорит, проверяя: «Да. Одна на правой ягодице». Затем она дотрагивается пальцем до точки. Я невольно вздрагиваю.
– Диаметр – пять сантиметров, светло-сиреневого цвета… – профессор записывает данные о точке. По какой-то причине, моё тело иногда оказывается обсыпанным маленькими точками. Их положение на теле изменяется, и иногда они появляются на моём лице. Сначала я была шокирована, но я уже привыкла к ним.
– Её можно убрать?
– Конечно, – профессор достаёт инструмент, который ещё тоньше, чем её фонарик, и прижимает его к точке. Это называется очищением методом оптического расщепления, или «очищением пятен» искусственной кожи. – Готово.
Профессор хлопает по моей ягодице. Я прикасаюсь к месту, где была точка, затем быстро надеваю лифчик и трусики. Повезло, что точка оказалась маленькой, иначе бы мне пришлось бы и дальше стоять раздетой.
– Давай передохнём, – сказав это, профессор выходит из лаборатории. Поскольку здесь курить запрещено, она будет курить в коридоре.
Осмотр, наконец, закончен. Я расслабляюсь и вздыхаю.
Ради репутации профессора мне стоит объяснить причину, по которой профессор лично осматривает меня, а не возит к специалисту. Если я откажусь от её осмотра, то мне придётся пойти в специализированные компании, где мне пришлось бы показать свое обнажённое тело мужчинам. Мне страшно даже при мысли об этом...
Потому профессор получила квалификацию роботехника и сама осматривает меня. Вдобавок, это помогает устранять хлопоты по походам в различные государственные заведения. Подытоживая, я могу проходить осмотр дома только благодаря заботе профессора.
«Я понимаю, но…»
Профессор снова садится на стул через пять минут, сказав: «Что ж», – и скрещивает руки. Осталось ещё много документов для заполнения, и мне нужно пройти через сканирование ментальной схемы, проверки координации движений и предохранительной схемы.
Я подавленно, с обидой, смотрю на профессора, словно ребёнок, глядящий на доктора, держащего шприц.
Заметив мой взгляд, профессор говорит странным голосом богатенькой девочки: «Ох, Вам есть что сказать, мисс Ирис?» Судя по её усмешке, её это веселит.
- Нет! – недовольно отворачиваюсь я.
За шесть дней
– Спасибо за покупку! – раздаётся громкий, бодрый, как и всегда, голос мясника за моей спиной. Я иду по дороге, что ведёт в резиденцию Амбрелла. Вчера я несла на спине огромного ля Бьера, а сегодня – тёмно-красную коровью ногу и пучок зелёного лука, которые выглядывают, как два меча, из-за моих плеч.
Я быстро иду вперёд; взгляды прохожих устремлены на меня. Если подумать, то жителям города всегда известно, что будет на ужин в резиденции Амбрелла. Вчера было рагу из ля Бьера, а сегодня будет суп из говядины с луком в овальном стиле.
Свернув за угол и пройдя через площадь фонтана Венеры, я оказываюсь на главной дороге торгового района.
Овал – это живописный город, окружённый каналами, и с высоты птичьего полёта его очертания напоминают его название. Когда-то город страдал от наводнений, но после конструирования канализационной системы, население начало расти, равно как и приток туристов. К слову, место, где работает профессор, первая роботехническая лаборатория овального университета, - самое высокое здание в городе.
Центр по исследованию роботов де-факто превратился в аттракцион для туристов, поэтому жители овального города довольно терпимо относятся к роботам. По крайней мере, на автобусах и в ресторанах нет надписей вроде: «Запрещён вход роботам». Но даже здесь не все люди толерантны к роботам. Например, сейчас некоторые домохозяйки, живущие где-то поблизости, шепчутся: «Смотри, это робот той профессорши». – «Срам-то какой». Я не подслушивала их разговор специально, просто во мне действует функция для автоматического опознавания звуков, раздающихся рядом со мной.
Мне следует отметить, что я – обычный робот, созданный профессором, а мой сертификационный номер – HRM021-α. Моя работа заключается в выполнении работы по дому и общении с профессором. Кроме этого нет ничего особенного. Просто многие люди любят сплетничать, и эти слухи обычно становятся всё хуже и хуже. Среди наиболее гнусных из них те домыслы про то, что ведущий исследователь роботов Венди фон Амбрелла – лесбиянка, и что у неё якобы нездоровый интерес к девочкам-роботам. Возможно, они появляются от того, что профессор одинока, возможно, потому, что она прогнала всех претендентов на руку и сердце.
Пользователи, которые используют роботов женского пола для «таких нужд», действительно существуют. Более того, как бы мне это не претило, прибыль от этих услуг подпитывает большую часть роботехнической промышленности. Некоторые богачи иногда покупают несколько роботов одной и той же модели, чтобы создать «виртуальный гарем».
Как бы то ни было, профессор не такой человек.
Я служу ей уже три года и ни разу не получала таких приказов. Профессору этого не нужно.
Она создала меня после того, как её сестра погибла в автокатастрофе.
Это случилось осенью, четыре года назад, когда сёстры Амбрелла поехали отдохнуть. Профессор была за рулем. Тогда их машина столкнулась лоб в лоб с грузовиком, выехавшим за разделительную полосу. Виновным в аварии, разумеется, был водитель грузовика, но профессор чувствовала себя ответственной за смерть своей сестры. С того дня в резиденции Амбрелла нет автомобилей.
Поскольку их родители умерли, когда сёстры были ещё юны, они могли найти поддержку только у друг друга. И та авария неожиданно унесла жизнь единственного члена семьи профессора – её сестру.
Ирис Рейн Амбрелла. Так звали её погибшую сестру, так теперь зовут меня.
Потому я – «замена». Прямо как круговые сигареты – это замена для обычных сигарет, я просто подделка, выглядящая, как оригинал. Каждый раз, когда моя фигура отражается в глазах профессора, она не смотрит на меня, а ищет во мне свою сестру.
Но меня всё равно это устраивает. Профессор всегда заботится обо мне: если мне захочется погулять или получить что-нибудь, она выслушает мою просьбу. И самое важное, она всегда добра ко мне. Если бы меня это не устраивало, то я была бы, в самом деле, чересчур капризна.
Иногда – очень редко – я чувствую покалывание в груди, точно укол шипов розы, но я уже привыкла к этому.
После ужина наступает время для еженедельного техосмотра.
– Начнём, – профессор в белом халате входит в лабораторию с горой папок в руках. Видя такую картину, я показываю своё недоувлетворение и отворачиваюсь.
Ненавижу техосмотр.
– Не двигайся, - профессор тут же достаёт из кармана маленький фонарик, с щелчком нажимает на переключатель и светит им в мои глаза. Эта проверка не для того, чтобы убедиться в моей смерти, – это простой тест для проверки функционирования моих зрачков.
Ненавижу техосмотр.
– Не двигайся, - профессор тут же достаёт из кармана маленький фонарик, с щелчком нажимает на переключатель и светит им в мои глаза. Эта проверка не для того, чтобы убедиться в моей смерти, – это простой тест для проверки функционирования моих зрачков.
Затем профессор вытаскивает несколько карт, смешивает их, точно фокусник, и быстро раскладывает их передо мной. Я просто называю картинки, которые я вижу:
– Звезда, крестик, яблоко, бумага.
– Отлично.
Судя по всему, моя динамическая зрительная система функционирует исправно.
После этого профессор говорит, как нянька, кормящая ребёнка: «Ладно, скажи "а-а"». С этого момента я начинаю чувствовать некоторое смущение. Профессор раскрывает мой рот руками в перчатках, внимательно осматривая состояние моего рта. Я невольно издаю странные звуки.
Профессор быстро записывает результаты на листке. Этот отчёт – официальный документ, который после будет передан соответствующим органам. Закон гласит, что робот в обычной семье должен проходить техосмотр каждые полгода.
Для меня же он проводится раз в неделю. Возможно, мне приходится проходить различные осмотры так часто, потому что я робот новой модели.
– Теперь осмотр кожи.
«Вот и он! Осмотр кожи!»
Как и гласит название, осматривается поверхность моей кожи. Что означает…
…Мне нужно будет раздеться.
– Сначала лицо, – профессор подтягивает меня к себе, держа моё лицо обеими руками.
«А-ах!»
Профессор пристально смотрит на моё лицо, чуть ли не прожигая его взглядом. Её янтарные глаза прямо передо мной.
– Хм-м… - профессор осматривает меня с серьёзным взглядом, точно раздумывая, стоит ли лизнуть моё лицо для проверки или нет. Моё тело застывает, но сердце начинает биться быстрее. Если я пошевелюсь, то наши лица коснутся друг друга.
– Кожа лица в порядке, - профессор отмечает результат. Затем она говорит так, словно ничего не случилось: – Теперь сними одежду.
– Х-Хорошо.
Я, нервничая, снимаю носки и кладу их в корзину для одежды. Затем я снимаю свой головной убор, передник и платье, оставив на себе лишь лифчик и трусики. Я не чувствую холода: моё тело горит.
Профессор попросила меня снять одежду не из-за извращённых интересов. Осмотр кожи предназначен для выявления царапин и изменений моей искусственной кожи. Профессор с серьёзным взглядом проверяет мою шею, мои плечи, руки, живот и спину.
«А-ах… фух».
Дыхание профессора щекочет искусственную кожу, посылая мурашки по моей спине. Хотя я и прохожу этот осмотр уже три года, я не могу привыкнуть к нему.
-– Ладно, сними лифчик.
– У-у-у…
– Что такое?
Я подбадриваю себя, говоря: «Нет… Ничего», - и протягиваю руку к своей спине. Если я буду сопротивляться, то это просто затянет осмотр.
Я снимаю свой светло-голубой лифчик, открывая свою белую грудь. Не слишком маленькая и не чересчур большая, мягкие очертания, превосходно подходящие девочке такого возраста, – так её описала профессор. Меня создали на основе внешности сестры профессора, так что её грудь, скорее всего, была такая же.
Профессор снимает очки и начинает осмотр. Я смущена настолько, что чуть огнём не дышу от стыда.
– Хорошо, сними трусики, – профессор записывает результаты на бумаге и холодно даёт мне инструкции.
«У-у-у».
Я кладу пальцы на трусики и неохотно снимаю их. Я так смущена, что чуть не падаю в обморок от стыда.
Теперь я полностью обнажена.
– Посмотрим... – профессор тут же приседает на корточки. Затем она внимательно осматривает мой «перед» и «тыл». Я чувствую дыхание профессора, а её лоб слегка касается низа моего живота. Если кто-то увидит это, то они определённо поймут всё не так.
– Хм... Это... – спокойный голос профессора неожиданно обретает тревожные нотки. Похоже, что она нашла «это».
– Снова точки? – я спрашиваю её, пока профессор говорит, проверяя: «Да. Одна на правой ягодице». Затем она дотрагивается пальцем до точки. Я невольно вздрагиваю.
– Диаметр – пять сантиметров, светло-сиреневого цвета… – профессор записывает данные о точке. По какой-то причине, моё тело иногда оказывается обсыпанным маленькими точками. Их положение на теле изменяется, и иногда они появляются на моём лице. Сначала я была шокирована, но я уже привыкла к ним.
– Её можно убрать?
– Конечно, – профессор достаёт инструмент, который ещё тоньше, чем её фонарик, и прижимает его к точке. Это называется очищением методом оптического расщепления, или «очищением пятен» искусственной кожи. – Готово.
Профессор хлопает по моей ягодице. Я прикасаюсь к месту, где была точка, затем быстро надеваю лифчик и трусики. Повезло, что точка оказалась маленькой, иначе бы мне пришлось бы и дальше стоять раздетой.
– Давай передохнём, – сказав это, профессор выходит из лаборатории. Поскольку здесь курить запрещено, она будет курить в коридоре.
Осмотр, наконец, закончен. Я расслабляюсь и вздыхаю.
Ради репутации профессора мне стоит объяснить причину, по которой профессор лично осматривает меня, а не возит к специалисту. Если я откажусь от её осмотра, то мне придётся пойти в специализированные компании, где мне пришлось бы показать свое обнажённое тело мужчинам. Мне страшно даже при мысли об этом...
Потому профессор получила квалификацию роботехника и сама осматривает меня. Вдобавок, это помогает устранять хлопоты по походам в различные государственные заведения. Подытоживая, я могу проходить осмотр дома только благодаря заботе профессора.
«Я понимаю, но…»
Профессор снова садится на стул через пять минут, сказав: «Что ж», – и скрещивает руки. Осталось ещё много документов для заполнения, и мне нужно пройти через сканирование ментальной схемы, проверки координации движений и предохранительной схемы.
Я подавленно, с обидой, смотрю на профессора, словно ребёнок, глядящий на доктора, держащего шприц.
Заметив мой взгляд, профессор говорит странным голосом богатенькой девочки: «Ох, Вам есть что сказать, мисс Ирис?» Судя по её усмешке, её это веселит.
- Нет! – недовольно отворачиваюсь я.
Примечание:
"...странным голосом богатенькой девочки..." - до меня только дошло, что Венди пародировала одзё-сама. Старый английский перевод не отражал этого... как и мой нынешний.
No comments:
Post a Comment