Технически, я должен был выложить это вчера. Ну да ладно.
И да, меня очень бесит слово "профессор". Аргх.
«Будьте осторожны! Возвращайтесь пораньше!»
(Ирис Рейн Амбрелла)
Посреди площади фонтана Венеры стоит потрясающей красоты статуя.
Её руки и ноги тонки, её кожа бела, как шёлк, её фигура - прекрасна. На лице богини, безмолвно наблюдающей за окружающей её прохожими, неизменная нежная улыбка.
Когда-то Овал был сожжён огнями войны. Большая часть города превратилась в пепел, но статуя чудесным образом сохранилась. С того дня статуя богини стала символом надежды и была оберегаема, как самое важное культурное достояние нашей страны.
Рядом со статуей богини, которая достигает в высоту ста семидесяти сантиметров, находится фонтан, переливающийся всеми цветами радуги. На тёмно-коричневых скамейках возле фонтана общаются друг с другом старики, играются дети, а влюблённые признаются друг другу в любви. Наблюдая за царившей здесь гармонией, можно было подумать, что смотришь на мирный пейзаж, нарисованный художником.
«И вправду похожа».
Раздаётся писк, и я начинаю настраивать функцию зрачков моей зрительной системы. Сфокусировав зрачки на белой богине, я тихо вздыхаю.
Статуя выглядит прямо как профессор. Профессор – это ведущий исследователь робототехники, д-р техн. наук Венди вон Амбрелла. Я горжусь ею и восхищаюсь, ведь, помимо всего прочего, она высока, её сверкающие чёрные волосы прекрасны, а серебряные очки с тонкой оправой лишь дополняют её красоту.
Размышляя о прекрасной фигуре профессора, я пустым взглядом смотрю на статую богини вплоть до того момента, пока кисло-сладкий аромат круговой сигареты не почувствовался в воздухе. Я поворачиваю голову, чтобы найти источник запаха.
Человек, который сидит на скамейке, куря круговую сигарету, - это мужчина средних лет в тёмно-синем костюме. Он читает свежий выпуск Дневного Овала, но время от времени он поглядывает на меня. Я приветствую его мягкой улыбкой, и мужчина смущённо отводит взгляд.
К слову, круговые сигареты – продукт, используемый для лечения курения. Их форма соответствует слову «круговая» в названии, а их размер приблизительно равен размеру колечка из соединённых вместе большого и указательного пальцев. Когда люди начинают курить их, сигарета тут же распрямляется, и её кончик может быть подожжён.
Хотя это всего лишь замена табаку, созданная для того, чтобы во рту людей, пытающихся бросить курить, не было слишком пусто, недавно число курильщиков, которые покупают их из-за того, что им нравится запах сигарет, значительно увеличилось. Особенно хорошо продавался тот вид, который соединял два круга в форме цифры восемь. Такие сигареты можно при использовании разделить на две половинки, одна из которых предназначена для курения, а другая — для сбора пепла.
Причина, по которой я так осведомлена об этом: профессор Амбрелла любит этот вид круговых сигарет.
«М-м-м».
Я снова возвращаю взгляд к статуе богини и внезапно задумываюсь. Статуя очень похожа на высокого профессора. Однако у меня просто есть ощущение, что в ней «чего-то» не хватает. Всякий раз, когда я гляжу на статую, у меня возникает это непонятное ощущение.
Когда этот бессмысленная мысль всплывает в моём разуме, моё время подходит к концу.
«Через пять минут возвращение домой к назначенному времени станет невозможным».
Неорганический, электронный голос моей ментальной схемы начал убеждать меня поторопиться домой.
«Ну что ж, пора идти».
Повернувшись спиной к площади, я спешу домой. В правой руке я держу корзинку для покупок, полную продуктов для ужина, а к моей спине привязана рыба Ля Бьер, сверкающая серебром, которая заставляет прохожих следить за ней взглядом. При виде меня, несущей большую рыбу длиной в один метр, когда мой рост всего лишь сто пятьдесят сантиметров, быть удивлённым достаточно естественно. Но после того, как они замечают, что я на самом деле робот, их выражение лица изменяется, показывая, что это объяснимо.
Различие между людьми и роботами очень просто. Те, у кого есть круглые антенны на их ушах (они выглядит прямо как наушники), – роботы, те, у кого их нет, – люди. «Это робот из резиденции Амбрелла!» – голос чётко воспроизводится в моей слуховой системе. Потому я улыбаюсь в ответ тому, кто это сказал. Хотя использование роботов в семьях не так уж необычно, поскольку профессор – знаменитый человек, иногда на меня обращают внимание, когда я гуляю по улицам.
После десяти минут хождения от фонтанной площади я прибыла в резиденцию Амбрелла. Глядя на голубую дверь, покрытую плющом, я произношу: «Сертификационный номер HRM021-α, Ирис Рэйн Амбрелла. Я вернулась». После того, как электронный голос говорит: «Проверка закончена, пожалуйста, войдите», – большая дверь тихо открывается.
Резиденция Амбрелла – это большой особняк. Внутренний двор здесь размером с три станционные площади, а сам дом не уступает размерами особнякам членов администрации города. Кладка из красных кирпичей заставляет людей осознать величие истории и традиций семьи Амбрелла.
После входа в особняк сразу становится виден роскошный зал. Из стеклянного потолка льётся солнечный свет, который ярко сияет, проходя через люстры. Ковёр похож по стилю на те, что были в старых замках. Большие картины висят на стенах, а цена каждой из них может обеспечить роскошную жизнь.
Проходя через коридор по сверкающему полу, я первым делом кладу рыбу в морозильник. Почувствовав облегчение от этого, я иду к самой дальней на этаже комнате западного крыла – исследовательской.
Комната забита инструментами и материалами; чистое, но холодное помещение подобно снежному полю в зимний день.
Сидя на кремово-белой кровати у стены, я проверяю своё состояние.
Заряд - 82,50%, уровень отходов в теле – 1,73%. Энергии вполне достаточно для работы по дому, но зарядка моей батареи – это приказ, данный мне профессором. Потому я немедленно начинаю подзарядку.
После того, как я стерилизовала тонкую длинную трубку с реагентом, я открываю замок на запястье и вижу клапан. Если я совершу ошибку, то чёрное машинное масло может залить комнату, потому мне нужно быть осторожной.
Я подсоединяю трубки к правой и левой руке и нажимаю на переключатель машины. Заряд электричества и смазочное масло медленно текут в клапан правого запястья. В то же время коричневые отходы моего тела высасываются из левого запястья.
В инструкции по эксплуатации роботов обычно написано, что система похожа на использование людьми капельницы. В действительности же, поскольку система очищает выделения тела, она больше похожа на искусственный диализ.
Глядя вверх во время подзарядки, я смотрю на металлическое перекрытие потолка. В его зеркальной поверхности отражается моё тело.
Технически, в поле роботов нет особой разницы, но я должна быть девочкой. Мой возраст по параметрам – пятнадцать лет. У меня голубые глаза и тонкие брови. Мои каштановые волосы несколько волнисты и достигают моих плеч. Мои конечности по длине близки к рукам и ногам профессора, и моё лицо красиво, как у профессора, – это моё знание, а не просто мнение, ведь профессор всегда говорит, что я милая.
Костюм служанки, который я ношу, был сшит в сказочном стиле. Головной убор легко качается на моей голове, а крой моего передника подчёркивает линии моей груди. Свободное персиковое платье стянуто у талии и напоминает свадебное платье. Где же профессор купила такой прекрасный костюм? Это всё ещё загадка для меня.
После двенадцати минут одной секунды процесс подзарядки завершён. Заряд – 99,93%, уровень отходов тела – 0,02%.
«Хорошо, цель достигнута».
Я спрыгиваю с кровати и выхожу из исследовательской. Я направляюсь на кухню, потому что мне нужно приготовить ужин.
В большой кухне, не уступающей тем, что находятся в высококлассных ресторанах, я начинаю готовить рагу Билла ля Бьера. Здесь много кастрюль, раковин и газовых плит, но я всегда готовлю на левой половине кухни. Профессор очень богата и может нанять десять или даже больше двадцати поваров, но она до сих пор никого не наняла. Не только поваров, но она не наняла даже других служанок, так что мне приходится заниматься хозяйством всей резиденции Амбрелла. Потому я могу лишь прилагать все свои усилия, чтобы прилежно выполнять такую работу по дому, как готовка, стирка и подметание полов.
Я быстро режу рыбу Ля Бьер и легко поднимаю красновато-жёлтые кусочки.
«200,0025 грамм».
Сверяясь с рецептом в моей ментальной схемы, я заканчиваю приготовления к рагу Билла ля Бьера. К слову, «ля Бьер» - это рыба, похожая на лосося, названная в честь ля Бьера. Я слышала, что когда-то один рыбак поймал большого ля Бьера и ел его целую ночь. Он порезал рыбу на большие кусочки и потушил их со специями – таков был исток тушёного ля Бьера. Звучит, как простое блюдо, но есть множество техник для его приготовления. Например, нужно аккуратно регулировать огонь и терпеливо убирать пену.
С того момента, как я взяла в руки нож, проходит двадцать семь минут двадцать секунд, и моя работа завершена. Я кладу оставшиеся продукты в морозильник. К профессору не так часто приходят гости, потому эти остатки, скорее всего, пропадут. Хозяйство в резиденции Амбрелла такое расточительное.
Пока я тихонько ворчу, электронный голос звучит в моём разуме:
«Профессор Венди вон Амбрелла вернулась».
– Она дома!
Я выбегаю из кухни, пролетаю сквозь зал и резко открываю двери. Затем я бегу во двор, а моё платье развевается на ветру.
«Профессор, профессор, профессор!»
Высокая черноволосая женщина в пиджаке, которая легка, как лебедь, и выглядит несравненно прекрасной, несмотря на видимое отсутствие макияжа, проходит через ворота – это профессор, и она медленно идёт ко мне. И затем она внезапно машет мне рукой.
Не думая о заряде батареи, я бегу изо всех сил к профессору. Я пробегаю сто метров за девять секунд и резко останавливаюсь в трёх метрах от профессора. Я не вспотела и не дрожу, но моё тело горит, как дымящаяся печь. Образ профессора кружится в моей ментальной схеме.
– С возвращением, профессор!
Я радостно развожу руки в стороны, приветствуя возвращение профессора. Моя реакция, пожалуй, чересчур бурная, но так я показываю свою любовь к профессору.
Профессор смотрит на меня с мягкой улыбкой. Она тушит сигарету, держа в руках пепельницу. Моя обонятельная система регистрирует кисло-сладкий запах.
– Я дома, Ирис. Ты была хорошей девочкой?
Её голос глубокий, холодный и низкий для женщины. Серебряные очки делают её мудрое лицо ещё более прекрасным.
– Да! Ирис была очень, очень, очень хорошей девочкой!
– Вот как. Что насчёт ужина?
– Как я и говорила вам, это рагу из ля Бьера!
– Хорошая девочка.
Профессор протягивает ко мне руку.
«Хорошо, начинается!»
Я довольно жду её прикосновения.
Рука профессора легко касается моей головы. Она нежным, но несколько грубым движением гладит мои каштановые волосы.
Это и вправду счастье, не сравнимое ни с чем.
Я выгляжу прямо как довольный котёнок, издавая удовлетворённые звуки. Я наслаждаюсь прикосновением руки профессора и кисло-сладким запахом табака, от которого щекочет в носу.
Ужин всегда был самым нервным временем дня для меня.
Профессор медленно вылавливает кусок ля Бьера из кастрюли. Она режет маленьким ножом рыбу, насаживает её на вилку, а затем захватывает её своими розовыми губами.
Челюсти профессора медленно пережёвывают еду. Я беспокойно гляжу на её лицо.
«Профессор, как блюдо? Вкусно ли оно? Хм? Вкусно?» – спрашиваю я про себя, ожидая мнения профессора.
– Хм… – профессор поворачивает голову. Вдруг моя ментальная схема охлаждается. Если приводить анологию с человеческими ощущениями, то это будет значить, что холодок пробежал по моей спине.
– Э-э-э-эм, ч-ч-ч-ч-ч-что-то не так? – я быстро задаю вопрос, чувствуя, как кружится голова. Для Ирис Рейн Амбрелла, гордящейся своей способностью к работе по дому, услышать, что моя готовка плоха, равносильно отрицанию смысла моего существования.
– Если честно… - профессор приподнимает прекрасную бровь, говоря с очевидным неудовольствием.
– Е-если честно? – я, нервничая, жду её мнения.
Губы профессора слегка изгибаются в улыбке. Она неожиданно говорит:
– Очень вкусно.
Я довольно удивлена и могу лишь издать дурацкое «Э?».
– А… Что? Так вам понравилось?..
– Да, рыба очень вкусная. И потушена она прекрасно. О? В чём дело, Ирис? К чему это потрясение на твоём лице?
Можно сказать, что профессор – садист. И уж точно не мазохист. Садист, ужасный садист. Она всегда использует такие простые уловки, чтобы разыграть меня. К слову, это уже двадцать четвёртый раз. Самое грустное в том, что роботы могут помнить даже о том, сколько раз случались такие незначительные вещи.
– Ну правда, профессор! Разве я не просила, чтобы вы так не шутили?! – я сердито бросаю салфетку в профессора.
Её руки и ноги тонки, её кожа бела, как шёлк, её фигура - прекрасна. На лице богини, безмолвно наблюдающей за окружающей её прохожими, неизменная нежная улыбка.
Когда-то Овал был сожжён огнями войны. Большая часть города превратилась в пепел, но статуя чудесным образом сохранилась. С того дня статуя богини стала символом надежды и была оберегаема, как самое важное культурное достояние нашей страны.
Рядом со статуей богини, которая достигает в высоту ста семидесяти сантиметров, находится фонтан, переливающийся всеми цветами радуги. На тёмно-коричневых скамейках возле фонтана общаются друг с другом старики, играются дети, а влюблённые признаются друг другу в любви. Наблюдая за царившей здесь гармонией, можно было подумать, что смотришь на мирный пейзаж, нарисованный художником.
«И вправду похожа».
Раздаётся писк, и я начинаю настраивать функцию зрачков моей зрительной системы. Сфокусировав зрачки на белой богине, я тихо вздыхаю.
Статуя выглядит прямо как профессор. Профессор – это ведущий исследователь робототехники, д-р техн. наук Венди вон Амбрелла. Я горжусь ею и восхищаюсь, ведь, помимо всего прочего, она высока, её сверкающие чёрные волосы прекрасны, а серебряные очки с тонкой оправой лишь дополняют её красоту.
Размышляя о прекрасной фигуре профессора, я пустым взглядом смотрю на статую богини вплоть до того момента, пока кисло-сладкий аромат круговой сигареты не почувствовался в воздухе. Я поворачиваю голову, чтобы найти источник запаха.
Человек, который сидит на скамейке, куря круговую сигарету, - это мужчина средних лет в тёмно-синем костюме. Он читает свежий выпуск Дневного Овала, но время от времени он поглядывает на меня. Я приветствую его мягкой улыбкой, и мужчина смущённо отводит взгляд.
К слову, круговые сигареты – продукт, используемый для лечения курения. Их форма соответствует слову «круговая» в названии, а их размер приблизительно равен размеру колечка из соединённых вместе большого и указательного пальцев. Когда люди начинают курить их, сигарета тут же распрямляется, и её кончик может быть подожжён.
Хотя это всего лишь замена табаку, созданная для того, чтобы во рту людей, пытающихся бросить курить, не было слишком пусто, недавно число курильщиков, которые покупают их из-за того, что им нравится запах сигарет, значительно увеличилось. Особенно хорошо продавался тот вид, который соединял два круга в форме цифры восемь. Такие сигареты можно при использовании разделить на две половинки, одна из которых предназначена для курения, а другая — для сбора пепла.
Причина, по которой я так осведомлена об этом: профессор Амбрелла любит этот вид круговых сигарет.
«М-м-м».
Я снова возвращаю взгляд к статуе богини и внезапно задумываюсь. Статуя очень похожа на высокого профессора. Однако у меня просто есть ощущение, что в ней «чего-то» не хватает. Всякий раз, когда я гляжу на статую, у меня возникает это непонятное ощущение.
Когда этот бессмысленная мысль всплывает в моём разуме, моё время подходит к концу.
«Через пять минут возвращение домой к назначенному времени станет невозможным».
Неорганический, электронный голос моей ментальной схемы начал убеждать меня поторопиться домой.
«Ну что ж, пора идти».
Повернувшись спиной к площади, я спешу домой. В правой руке я держу корзинку для покупок, полную продуктов для ужина, а к моей спине привязана рыба Ля Бьер, сверкающая серебром, которая заставляет прохожих следить за ней взглядом. При виде меня, несущей большую рыбу длиной в один метр, когда мой рост всего лишь сто пятьдесят сантиметров, быть удивлённым достаточно естественно. Но после того, как они замечают, что я на самом деле робот, их выражение лица изменяется, показывая, что это объяснимо.
Различие между людьми и роботами очень просто. Те, у кого есть круглые антенны на их ушах (они выглядит прямо как наушники), – роботы, те, у кого их нет, – люди. «Это робот из резиденции Амбрелла!» – голос чётко воспроизводится в моей слуховой системе. Потому я улыбаюсь в ответ тому, кто это сказал. Хотя использование роботов в семьях не так уж необычно, поскольку профессор – знаменитый человек, иногда на меня обращают внимание, когда я гуляю по улицам.
После десяти минут хождения от фонтанной площади я прибыла в резиденцию Амбрелла. Глядя на голубую дверь, покрытую плющом, я произношу: «Сертификационный номер HRM021-α, Ирис Рэйн Амбрелла. Я вернулась». После того, как электронный голос говорит: «Проверка закончена, пожалуйста, войдите», – большая дверь тихо открывается.
Резиденция Амбрелла – это большой особняк. Внутренний двор здесь размером с три станционные площади, а сам дом не уступает размерами особнякам членов администрации города. Кладка из красных кирпичей заставляет людей осознать величие истории и традиций семьи Амбрелла.
После входа в особняк сразу становится виден роскошный зал. Из стеклянного потолка льётся солнечный свет, который ярко сияет, проходя через люстры. Ковёр похож по стилю на те, что были в старых замках. Большие картины висят на стенах, а цена каждой из них может обеспечить роскошную жизнь.
Проходя через коридор по сверкающему полу, я первым делом кладу рыбу в морозильник. Почувствовав облегчение от этого, я иду к самой дальней на этаже комнате западного крыла – исследовательской.
Комната забита инструментами и материалами; чистое, но холодное помещение подобно снежному полю в зимний день.
Сидя на кремово-белой кровати у стены, я проверяю своё состояние.
Заряд - 82,50%, уровень отходов в теле – 1,73%. Энергии вполне достаточно для работы по дому, но зарядка моей батареи – это приказ, данный мне профессором. Потому я немедленно начинаю подзарядку.
После того, как я стерилизовала тонкую длинную трубку с реагентом, я открываю замок на запястье и вижу клапан. Если я совершу ошибку, то чёрное машинное масло может залить комнату, потому мне нужно быть осторожной.
Я подсоединяю трубки к правой и левой руке и нажимаю на переключатель машины. Заряд электричества и смазочное масло медленно текут в клапан правого запястья. В то же время коричневые отходы моего тела высасываются из левого запястья.
В инструкции по эксплуатации роботов обычно написано, что система похожа на использование людьми капельницы. В действительности же, поскольку система очищает выделения тела, она больше похожа на искусственный диализ.
Глядя вверх во время подзарядки, я смотрю на металлическое перекрытие потолка. В его зеркальной поверхности отражается моё тело.
Технически, в поле роботов нет особой разницы, но я должна быть девочкой. Мой возраст по параметрам – пятнадцать лет. У меня голубые глаза и тонкие брови. Мои каштановые волосы несколько волнисты и достигают моих плеч. Мои конечности по длине близки к рукам и ногам профессора, и моё лицо красиво, как у профессора, – это моё знание, а не просто мнение, ведь профессор всегда говорит, что я милая.
Костюм служанки, который я ношу, был сшит в сказочном стиле. Головной убор легко качается на моей голове, а крой моего передника подчёркивает линии моей груди. Свободное персиковое платье стянуто у талии и напоминает свадебное платье. Где же профессор купила такой прекрасный костюм? Это всё ещё загадка для меня.
После двенадцати минут одной секунды процесс подзарядки завершён. Заряд – 99,93%, уровень отходов тела – 0,02%.
«Хорошо, цель достигнута».
Я спрыгиваю с кровати и выхожу из исследовательской. Я направляюсь на кухню, потому что мне нужно приготовить ужин.
В большой кухне, не уступающей тем, что находятся в высококлассных ресторанах, я начинаю готовить рагу Билла ля Бьера. Здесь много кастрюль, раковин и газовых плит, но я всегда готовлю на левой половине кухни. Профессор очень богата и может нанять десять или даже больше двадцати поваров, но она до сих пор никого не наняла. Не только поваров, но она не наняла даже других служанок, так что мне приходится заниматься хозяйством всей резиденции Амбрелла. Потому я могу лишь прилагать все свои усилия, чтобы прилежно выполнять такую работу по дому, как готовка, стирка и подметание полов.
Я быстро режу рыбу Ля Бьер и легко поднимаю красновато-жёлтые кусочки.
«200,0025 грамм».
Сверяясь с рецептом в моей ментальной схемы, я заканчиваю приготовления к рагу Билла ля Бьера. К слову, «ля Бьер» - это рыба, похожая на лосося, названная в честь ля Бьера. Я слышала, что когда-то один рыбак поймал большого ля Бьера и ел его целую ночь. Он порезал рыбу на большие кусочки и потушил их со специями – таков был исток тушёного ля Бьера. Звучит, как простое блюдо, но есть множество техник для его приготовления. Например, нужно аккуратно регулировать огонь и терпеливо убирать пену.
С того момента, как я взяла в руки нож, проходит двадцать семь минут двадцать секунд, и моя работа завершена. Я кладу оставшиеся продукты в морозильник. К профессору не так часто приходят гости, потому эти остатки, скорее всего, пропадут. Хозяйство в резиденции Амбрелла такое расточительное.
Пока я тихонько ворчу, электронный голос звучит в моём разуме:
«Профессор Венди вон Амбрелла вернулась».
– Она дома!
Я выбегаю из кухни, пролетаю сквозь зал и резко открываю двери. Затем я бегу во двор, а моё платье развевается на ветру.
«Профессор, профессор, профессор!»
Высокая черноволосая женщина в пиджаке, которая легка, как лебедь, и выглядит несравненно прекрасной, несмотря на видимое отсутствие макияжа, проходит через ворота – это профессор, и она медленно идёт ко мне. И затем она внезапно машет мне рукой.
Не думая о заряде батареи, я бегу изо всех сил к профессору. Я пробегаю сто метров за девять секунд и резко останавливаюсь в трёх метрах от профессора. Я не вспотела и не дрожу, но моё тело горит, как дымящаяся печь. Образ профессора кружится в моей ментальной схеме.
– С возвращением, профессор!
Я радостно развожу руки в стороны, приветствуя возвращение профессора. Моя реакция, пожалуй, чересчур бурная, но так я показываю свою любовь к профессору.
Профессор смотрит на меня с мягкой улыбкой. Она тушит сигарету, держа в руках пепельницу. Моя обонятельная система регистрирует кисло-сладкий запах.
– Я дома, Ирис. Ты была хорошей девочкой?
Её голос глубокий, холодный и низкий для женщины. Серебряные очки делают её мудрое лицо ещё более прекрасным.
– Да! Ирис была очень, очень, очень хорошей девочкой!
– Вот как. Что насчёт ужина?
– Как я и говорила вам, это рагу из ля Бьера!
– Хорошая девочка.
Профессор протягивает ко мне руку.
«Хорошо, начинается!»
Я довольно жду её прикосновения.
Рука профессора легко касается моей головы. Она нежным, но несколько грубым движением гладит мои каштановые волосы.
Это и вправду счастье, не сравнимое ни с чем.
Я выгляжу прямо как довольный котёнок, издавая удовлетворённые звуки. Я наслаждаюсь прикосновением руки профессора и кисло-сладким запахом табака, от которого щекочет в носу.
♠
Ужин всегда был самым нервным временем дня для меня.
Профессор медленно вылавливает кусок ля Бьера из кастрюли. Она режет маленьким ножом рыбу, насаживает её на вилку, а затем захватывает её своими розовыми губами.
Челюсти профессора медленно пережёвывают еду. Я беспокойно гляжу на её лицо.
«Профессор, как блюдо? Вкусно ли оно? Хм? Вкусно?» – спрашиваю я про себя, ожидая мнения профессора.
– Хм… – профессор поворачивает голову. Вдруг моя ментальная схема охлаждается. Если приводить анологию с человеческими ощущениями, то это будет значить, что холодок пробежал по моей спине.
– Э-э-э-эм, ч-ч-ч-ч-ч-что-то не так? – я быстро задаю вопрос, чувствуя, как кружится голова. Для Ирис Рейн Амбрелла, гордящейся своей способностью к работе по дому, услышать, что моя готовка плоха, равносильно отрицанию смысла моего существования.
– Если честно… - профессор приподнимает прекрасную бровь, говоря с очевидным неудовольствием.
– Е-если честно? – я, нервничая, жду её мнения.
Губы профессора слегка изгибаются в улыбке. Она неожиданно говорит:
– Очень вкусно.
Я довольно удивлена и могу лишь издать дурацкое «Э?».
– А… Что? Так вам понравилось?..
– Да, рыба очень вкусная. И потушена она прекрасно. О? В чём дело, Ирис? К чему это потрясение на твоём лице?
Можно сказать, что профессор – садист. И уж точно не мазохист. Садист, ужасный садист. Она всегда использует такие простые уловки, чтобы разыграть меня. К слову, это уже двадцать четвёртый раз. Самое грустное в том, что роботы могут помнить даже о том, сколько раз случались такие незначительные вещи.
– Ну правда, профессор! Разве я не просила, чтобы вы так не шутили?! – я сердито бросаю салфетку в профессора.
– Эй, эй, это трата денег.
– Если опираться на ваши слова, то это рагу – трата денег! Вы сказали купить мне целую рыбу – что вы собираетесь с ней делать?
Профессор обыденно отвечает: «Я доем её за два дня», – и продолжает есть. Я говорю: «Вы всегда лжёте…», - комкаю последнюю салфетку и бросаю её в руку профессора.
– М-м, очень вкусно. Ты очень хорошо готовишь, - наигранно подмечает Профессор и съедает очередной кусок Ля Бьера. Хотя я и немного разозлена, при виде профессора, которая наслаждалась едой, мне становится легче.
После ужина профессор идёт в ванную. Моя посуду, я вспоминаю детские выходки профессора, смеюсь и злюсь, но, в конце концов, на моём лице остаётся улыбка.
Сегодня профессор всё так же красива, мягка, любит издеваться над людьми, и она погладила меня по голове.
«М-м, я довольна, пусть и не знаю, что сказать».
Тихо наступает ночь, и настаёт время для сна. Я переодеваюсь в свою любимую пижаму с цветочками и стучусь в дверь спальни профессора.
– Профессор, простите за беспокойство.
Я вхожу в комнату. Как обычно, профессор лежит на кровати в лиловой пижаме, приоткрытой у груди, а во рту у неё круговая сигарета. Вместе с дымом чувствуется кисло-сладкий запах, смешанный со слабым ароматом перечной мяты. В телевидении использовали слоган «вкус первой любви», и мне кажется, что это довольно уместно. И правда, это вкус моей первой любви. Нашей любви с профессором или так мне хочется в это верить, но любовь это не взаимна. Профессор никак не реагирует на мои подступы.
Я понимаю, что эти чувства станут только помехой, так что мне стоит быть внимательнее.
– Профессор, курить в постели – невежливо.
– Я не нарушаю закон.
– И это может вызвать пожар.
– Никогда не слышала о том, что кругареты вызывали пожары, – профессор глядит в потолок, продолжая курить. Да, точно, «кругареты» – другое название круговых сигарет.
– В сводках написано, что в этом году случилось восемь пожаров, – я решительно смотрю на профессора сверху вниз, стоя над ней. От дыма в моих глазах жжёт.
– Сколько пожаров произошло в Овале? – профессор продолжает курить.
– Ноль.
– Тогда всё в порядке.
– Но это нельзя использовать за оправдание, профессор, – я выхватываю кругарету изо рта профессора.
– Ах, отдай! – профессор приподнимается с постели, протягивая руку к моему локтю.
В отместку за то, что профессор пошутила надо мной за ужином, я бегу по комнате с кругаретой. Профессор спрыгивает с постели, пытаясь поймать меня, а я прячусь от неё за столами и стульями. Хотя это всего лишь детская шалость, в ней есть неотрицаемая привлекательность.
После двух коротких попыток поймать меня профессор говорит: «Пора спать», – и снимает очки с серебряной оправой. Она смотрит на меня, а её глаза похожи на цветные стёклышки. Профессор – красавица в очках и без них.
«Ах».
У статуи богини нет очков.
– Что такое? – профессор смотрит на меня, лёжа в кровати.
Я немного наклонила голову, честно говоря свои мысли:
– Вам, в самом деле… идут очки и сигареты.
– Что? К чему это вдруг?
– Ни к чему, это просто мои мысли… Профессор, вы не возражаете?
Вопрос значит: «Можно мне юркнуть под ваше одеяло?»
– Располагайся, – профессор приподнимает одеяло и машет мне рукой. Сказав: «Простите», – я, нервничая, ложусь рядом с ней. Затем я сворачиваюсь в клубочек и поднимаю голову, чтобы взглянуть на неё.
Мы лежим настолько близко, что я могу видеть своё отражение в зрачках профессора.
– Спокойной ночи, профессор, – я прижимаю голову к её большой мягкой груди, от которой приятно пахнет.
Профессор нежно обнимает меня и гладит по голове. Затем она говорит: «Спокойной ночи, Ирис», – и целует мой лоб.
Сменив свой режим на спящий, я перехожу в мир сновидений.
Сегодня тоже был хороший день.
Примечания:
Насчёт академической степени Венди. Ph.D. – это, пожалуй, один из терминов, которые я ненавижу переводить из-за разницы между системами мира. К счастью, по контексту понятно, что Венди не кандидат, и то ладно.
И если кто-нибудь скажет, как лучше перевести "station square", буду признателен. Поиск выдаёт мне только большой комплекс в Питтсбурге, но это не серьёзно. :<
Примечания:
Насчёт академической степени Венди. Ph.D. – это, пожалуй, один из терминов, которые я ненавижу переводить из-за разницы между системами мира. К счастью, по контексту понятно, что Венди не кандидат, и то ладно.
И если кто-нибудь скажет, как лучше перевести "station square", буду признателен. Поиск выдаёт мне только большой комплекс в Питтсбурге, но это не серьёзно. :<
No comments:
Post a Comment