ЛД. Глава 3.

Я не в ответе за ошибки, допущенные в биографии Дадзая. Вините во всём Йен Пресс/Мидзуки Номуру.

Мне нужны рекомендации хороших книг от русских писателей. Жанр практически неважен, главное, чтобы хорошо описывались эмоции людей. Совсем уже мозг на русском не работает.

 Глава третья: Первое письмо. Признание Катаоки Шудзи.

 Шудзи.

Такеда назвала меня Шудзи.

Она так и не рассказала, почему она разрыдалась.

Я подождал, пока она не успокоилась, а потом проводил её до дома. Всё то время, пока мы шли, скрываясь от дождя под фиолетовым зонтом Токо, Такеда не поднимала взгляд, продолжая молчать. Я тайком взглянул на неё и заметил, что её глаза покраснели от плача, а на её распухшей губе виднелась кровь. Время от времени она украдкой, осторожно поглядывала на меня, точно пытаясь, в чём-то убедиться, но потом снова опускала глаза долу, беспрестанно мигая.

Наконец, мы дошли до двухэтажного дома, вокруг которого были расположены ухоженные цветочные клумбы.

─ Спасибо большое, что проводил меня.

─ Не за что. Иди домой, переоденься и согрейся.

Такеда снова взглянула на меня, присматриваясь к моему лицу, точно пытаясь что-то понять. Затем она вновь опустила взгляд со слезами на глазах. После быстрого поклона она исчезла в доме.

Первый урок кончился, и уже давно шла перемена, а Такеды всё ещё не было. Я сидел за своей партой, но то и дело поглядывал на дверь класса, и потому, когда Котобуки вернулась, мы встретились с ней взглядом.

"Вот блин, что на этот раз?"

Котобуки выглядела не менее расстерянной, чем я. Пусть я не успел ничего ещё сделать, она подошла ко мне и встала прямо передо мной, поджав губы.

─ Вот твоя сдача, ─ протянула она мне свой кулак.

─ Да, спасибо... Погоди, это же пятьдесят йен, ─ Котобуки сбросила монетку мне на ладонь. ─ Это же на десять больше, чем надо.

─ Да-да, теперь верни мне мою сдачу.

─ Эм, извини, но у меня нет сейчас такой мелочи.

─ Вернёшь потом, ─ раздражённо пробурчала она. Котобуки замялась, не желая, видимо, уходить. ─ Так Такеда Чиа сегодня не придёт?

─ Ну, нет, наверное.

─ Насчёт вчерашнего... Помнишь, ты заявился ни с того, ни с сего в класс после занятий? Ты точно ничего не слышал? - она начала буравить меня взглядом.

В ответ я весело улыбнулся:

─ А что, мне было что услышать?

Лицо Котобуки приобрело богатый оттенок алого цвета.

─ Е-если ты ничего не слышал, то всё в порядке.

Она повернулась ко мне спиной и вернулась на своё место.

Я же продолжил сжимать в руке монетку в пятьдесят йен.

Тем временем, раздался тихий звонок на урок.

"Такеда так и не пришла..."

Она не появилась и на второй перемене.

Мне пришло в голову то, что Такеда могла подхватить простуду и остаться сегодня дома, поэтому я решил пойти проверить, как она. Я дошёл до кабинета её класса и начал раздумывать, что же мне делать, когда она вышла из класса в компании друзей.

─ Блин, я всё ещё не могу поверить в это! Ты такая крутая, Йойо! Ну хорошо: я спеку ему торт и вложу в него всю свою душу! Ах... ─ Такеда только встала в пафосную позу, когда я попал в её поле зрения. Она расширила глаза и опустила руки. ─ Коноха...

─ Ну, доброе утро.

─ Боже ж ты мой, что ты тут делаешь? Прости, Йойо, я подойду попозже. Коноха, можешь пойти со мной? ─ Такеда взяла меня за руку и повела по коридору, чуть ли не подпрыгивая на каждом ходу.

"Что это с ней? Больно она сегодня весёлая".

Я совсем запутался.

Такеда привела меня в пустой уголок коридора и с улыбкой повернулась ко мне.

─ Хе-хе-хе... Я так удивилась, что ты пришёл ко мне, Коноха.

─ Я просто думал, не случило ли у тебя чего... Ты ведь плакала вчера.

─ А, ты про это? Ничего серьёзного, честно. Наверное, я просто разнервничалась вчера или что-то в этом роде. Это всё дождь. Да и ты смотрел на меня с такой заботой, что... меня немного занесло. У-у, стыдно-то как. Пожалуйста, забудь всё, что произошло, ─ Такеда замахала руками с пунцовым лицом. Она вела себя точно так же, как и обычно. Я даже засомневался в том, что я вчера видел, как она горько плакала.

─ То есть, между тобой и Шудзи ничего не произошло?

И был ли тот парень, который её искал, тем самым Шудзи? Он звал её Чи, и, кажется, он неплохо её знал.

Лицо Такеды неожиданно затуманилось.

Так что-то случилось на самом деле.

─ Просто... что-то его беспокоит. Он принёс мне вчера письмо, но там...

Письмо?

─ А, да! Сегодня я в полном порядке! Честно! ─ она снова подняла руку и встала в пафосную позу. ─ Кстати о письмах! Можешь отдать мне сегодняшнее письмо, Коноха?

─ Конечно, оно со мной.

Когда я отдал ей письмо, её лицо озарилось от счастья.

─ Спасибо большое! Я точно знаю: Шудзи тоже обрадуется, когда прочитает письмо. Ой-ёй, мне пора: у меня урок будет не в моём кабинете. Ой! ─ нога Такеды зацепилась за что-то, и она повалилась на пол. Я поспешно помог ей подняться. ─ Хе-хе... спасибо. Я такая неуклюжая. Всё, пока!

Не зная, что и подумать, я проводил её взглядом, глядя, как она неуклюже бежала по коридору.

 Такеда сказала, что что-то беспокоило Шудзи.

Поэтому ли она плакала вчера?

Да и что это был за человек-то такой, этот Катаока Шудзи? Я написал ему кучу писем, но знал я его только со слов Такеды.

Третьекурсник из кружка лучников. У него было много друзей, и он легко смешил людей.

Всегда оптимистичен, улыбчив. Серьёзен лишь тогда, когда стреляет из лука.

По описанию он казался неплохим парнем, но, по словам Такеды, в жизни он обернулся ещё лучше.

Но всё это были рассказы Такеды.

Быть может, Шудзи вовсе не был таким человеком, каким она себе его представляла. Любовь дурманит голову, так что этот вариант нельзя было отбрасывать.

─ Слушай, ты ведь лучник? ─ завязал я разговор с Акутагавой во время уборки в классе.

─ Да, ─ отрезал он своим глубоким, взрослым голосом, передвигая парты.

Не то, чтобы он был особо зол: просто Акутагава не самый общительный человек в классе. Я ни разу не видел, чтобы он смеялся. Эта-то отстранённость от всего, похоже, и нравилась девочкам. Вблизи он, в самом деле, оказался довольно крутым, учитывая его рост, мускулистые руки и выверенные черты лица. Полная противоположность мне.

─ У вас есть третьекурсник по имени Катаока Шудзи?

Акутагава задумался на миг, после чего кратко ответил:

─ Не знаю такого.

─ Правда? Ну, может я ошибся с именем. Я слышал, что люди зовут его Шу, Шушу или как-то в этом роде.

─ У нас есть парень по имени Фудживара Шуя, но он второгод. И я не слышал, чтобы его называли Шушу.

─ Да ладно! И нет больше никого с именем на "Шу"?

─ Больше не знаю.

Что же это значило? Может, Такеда что-то напутала. Да вот только это было возможно ровно до того, как она сказала ему, что он ей нравится, но не теперь, когда она давала ему письма и регулярно общалась с ним. Могла ли она на самом деле не знать, как его зовут?

Акутагава закончил двигать парты и взглянул на меня.

─ Что не так с этим Шу?

─ Ничего такого, он просто друг моего друга... Точно! Можно понаблюдать за вашей тренировкой?

─ Разумеется. Иногда ребята, которые хотят вступить в кружок, смотрят за тренировками.

─ Тогда давай сегодня?.. Хотя я и не собираюсь вступать. Можно?

─ Вряд ли кто-то будет против. Я спрошу ребят.

─ Спасибо, Акутагава.

Тренировочным залом для кружка лучников служило старое деревянное здание рядом со спортзалом. У дальней стены зала были повешены пять деревянных мишеней. Для мишеней у них были ещё тюки с соломой, установленные на платформах и закреплённые планками, старые доски и ещё что-то.

Члены кружка были в нагрудниках поверх традиционных белых одежд и чёрных штанах. Натягивая тетивы в тугие дуги, они посылали стрелу за стрелой. Чуть поодаль несколько десятков ребят стояло в спортивных костюмах тренировались с толстыми резиновыми луками и стрелами, произнося в унисон: "Расставь ноги!" ─ "Выпрями спину!" ─ "Подними лук!" Наверное, это были первогодки.

Акутагава, одетый в тренировочные одежды, подошёл ко мне.

─ Я попросил для тебя разрешение. Только не мешай ребятам ─ это опасно.

─ Конечно.

В этот миг треск стрелы, впившейся в старую доску, пронзил моё тело.

─ Ого, я и не знал, что это так громко! Аж смотреть страшно с такой-то близи.

Мне пришли на ум слова Такеды. Она заметила, что, когда стрела Шудзи пронзила мишень, то она впилась и ей в сердце.

─ Полагаю, в первый раз это немного пугает, ─ угрюмо ответил Акутагава и пошёл практиковаться с луком.

Я же, стоя поодаль, наблюдал за лучниками.

Вся команда тренировалась вместе, как девушки, так и парни. Кстати говоря, их было примерно поровну. Скользнув взглядом по большой команде лучников, я насчитал пятьдесят человек.

И среди них всех я надеялся найти парня, в которого Такеда влюбилась первого взгляда, Шудзи.

"Так-так... Она влюбилась с первого взгляда, так что он, скорее всего, неплох собой. Точно не этот и не тот. Тот парень тоже не дотягивает..."

Перебрав только половину ребят, я уже готов был рвать на себе волосы.

Плохо было дело: количество кандидатов уменьшалось, а я так его и не приметил.

"Акутагава тут выглядит лучше всех. Правда, Такеда сказала, что Шудзи популярный весельчак, пусть на вид и не скажешь. Акутагава точно не подойдёт... Хотя, может, он только в классе такой холодный, а в кружке становится веселее. Хм..."

В конечном итоге, я так и не сумел понять, кто из них был Шудзи.

Во время небольшого перерыва Акутагава подошёл ко мне и ровно прошептал своим низким голосом:

─ Я спросил у капитана про ребят с именем Шудзи, но он сказал, что не знает таких.

Загадка стала ещё запутаннее.

Поблагодарив Акутагаву, я вышел из тренировочного зала и направился в литературный кружок.

─ Апчхи! ─ донёсся до меня милый чих. ─ Пчхи!

Токо вытащила салфетку из коробки и высморкалась.

─ А, привет, Коноха. Апчхи! ─ чихнув, она скромно прочистила нос.

Мусорное ведро, стоявшее у её ног, было полно розовых салфеток.

Так она всё-таки промокла по пути домой и простудилась.

─ Ну, спасибо за зонт, ─ я неловко протянул ей фиолетовый зонтик. Токо засветилась от радости с осоловелым видом и красным, как у праздничного оленя, носом.

─ Всегда пожалуйста. А я положила твой зонт в шкафчик. Прости, что долго не возвращала.

─ Ты простудилась? С тобой всё хорошо?

─ Я в порядке! Просто я перечитывала "В огне любви" Картленд, пока принимала ванну. Я потеряла счёт времени, вот и не заметила, что вода остыла. Я уже скоро поправлюсь.

─ Не стоит столько разлёживаться в ванне. Книга размякнет и испортится, знаешь ли.

─ Напротив, она станет только вкуснее. Прямо как печенье, обмакнутое в шампанское, наверное.

─ Сомневаюсь, что шампанское на вкус как холодная вода в ванне или просто мыльная вода.

─ Бу, у тебя вообще есть воображение? Апчхи!.. Ну да ладно; ты сегодня поздно, Коноха. Снова задержался на уборке?

─ Да нет... Я сходил на тренировку клуба лучников.

─ Лучников? ─ Токо вздёрнула головой, прижимая к лицу салфетку. Её косички затанцевали в воздухе.

─ Вообще-то...

Я вкратце сообщил Токо, как я вчера случайно встретил Такеду после занятий, увидел, что она плакала, и рассказал, что в кружке лучников нет никакого Катаоки Шудзи.

─ Ну и ну... ─ Токо лишилась дара речи. Но ей в голову тут же пришла какая-то идея, и она сказала: ─ Точно! Мы можем посмотреть списки учащихся в библиотеке. Пойдём.

Зайдя в библиотеку, я увидел, что за стойкой стояла Котобуки.

─ Ах!

Только увидев меня, она впилась в меня взглядом, точно требуя от меня причину, по которой я пришёл.

─ Мы можем воспользоваться компьютером?

─ Сегодня тут мало народу, так что один точно должен быть свободен.

─ Спасибо.

─ Апчхи! Мы тихо будем.

Мы скользнули мимо стойки и направились к компьютерам. Найдя свободный, мы тут же подошли к нему.

─ Можешь взять это на себя, Коноха? У меня не очень с компьютерами, ─ в голосе Токо прозвучал испуг.

─ Не очень? Это же дело пяти минут.

Я кликнул мышкой, открыв списки учащихся академии Сэйдзё, и вбил в поиск "Катаока Шудзи". На экране появилась иконка песочных часов, а затем высветилось окошко, в котором было написано, что совпадений не найдено.

Следующим шагом был поиск по имени "Шудзи".

Совпадений снова не было.

Впрочем, в школе было семь учеников по фамилии Катаока. Четверо из них были девочками, а у оставшихся трёх парней имена совсем не были похожи на "Шудзи".

Мы с Токо обменялись взглядами.

Что же происходило на самом деле?

"Катаока Шудзи не то, что не член кружка лучников, он даже не учится в нашей школе".

На следующий день Такеда пришла ко мне в класс на первой перемене, сжимая в руках свою тетрадку с уткой.

─ Доброе утрооо! Я за письмом!

Проигнорировав взгляд Котобуки, я отвёл Такеду в укромный уголок в коридоре.

─ Сегодня у меня письма нет.

─ Что? Почему?

─ Потому, что в нашей школе нет никакого Катаоки Шудзи.

─ Чтооо? ─ выпучила глаза Такеда. Судя по тому, как она удивилась, она не притворялась, а в самом деле не знала. Она даже захихикала, точно я рассказал ей смешную шутку. ─ Да брось ты, Коноха. Шудзи учится у нас!

─ Но в кружке лучников нет никого с таким именем, да и в школьных списках его нет. Кому ты отдавала свои письма, Такеда?

Улыбка Такеды была непоколебима:

─ Я отдала их Шудзи!

Она ничуть не сомневалась в своих словах, и мне начало казаться, что это я во всём ошибался.

─ И Шудзи тренируется в кружке лучников.

─ Н-но...

─ У меня даже есть его письмо! Вот, посмотри, ─ Такеда открыла свою тетрадку с уткой и вытащила из неё простой белый конверт. На нём не было даже адреса, только имя того, кто послал письмо, ─ Катаоки Шудзи. Такеда достала из него письмо.

Оно было написано на трёх обычных листочках бумаги.

Мне на ум пришли слова Такеды о том, что она получила письмо от Шудзи. Вчера она начала рассказывать об этом, но тогда её лицо помрачнело, и она ничего больше ни сказала на этот счёт. А ещё она обмолвилась о том, что Шудзи что-то беспокоило.

Неужто об этом было написано в письме?

Такеда мгновенно выказала тревогу на лице, поглядывая меня своим беспокойным взглядом, который иногда проявлялся у неё в глазах. Тем не менее, она решительно вручила мне письмо.

─ Шудзи учится здесь. Честно, я в этом уверена. Только прочти письмо, и ты всё поймёшь. Ему сейчас очень плохо... но я слишком глупая, чтобы понять, почему... пожалуйста... помоги ему, ─ искренне попросила она меня дрожащим голосом. Может, она и притворялась счастливой и довольной, но она уже была на пределе, раздавленная тем, что она знала. Наверное, она сама хотела помощи. И именно поэтому в её глазах была такая беспомощность.

Я понимал, что после прочтения письма меня ждали одни неприятности. Принять письмо значило пообещать помочь ей.

А ведь я всей душой мечтал жить мирной жизнью безо всяких сюрпризов.

Глупо было ввязываться в чужие неприятности, когда я мог этого избежать. Лучше всего было бы сказать: "Прости, у меня полно своих дел. Не думаю, что смогу помочь," ─ и уйти.

Но было уже слишком поздно отступать: мне не терпелось узнать, существовал ли на самом деле Катаока Шудзи, и понять, как возникло подобное недоразумение.

Я раскрыл листочки. Я чувствовал, как у меня защипало в кончиках пальцев, а в нос ударил терпкий запах.

"Жизнь моя постыдна была.

Люди для меня непостижимы.

Прямо как и качества, которыми они владеют с рождения, будь то сострадание, радость или грусть.

На мне всегда маска клоуна. Я стараюсь всех рассмешить, заставить их поверить, что я совсем безвреден. Но с каждой ложью мой дух лишь слабеет.

В тот день я убил.

Я жадно смотрел, как разрывалась нежная плоть, и вдыхал резкий запах алой крови, растекавшейся по тёмному асфальту.

Я убил человека.

Не думаю, что даже Бог меня простит".


─ Это точь-в-точь "Исповедь неполноценного человека", ─ объявила Токо, прочитав письмо. Занятия уже закончились, и мы с ней сидели в комнате нашего кружка.

─ Ты про повесть Дадзая Осаму?

─ Да. "Жизнь моя постыдна была" ─ это первая строчка из неё. Ещё пара предложений ссылаются на "Исповедь", ─ договорив, она чихнула.

За день ей стало гораздо лучше, но ей всё равно было немного нехорошо. Да и глаза до сих пор слезились.

─ Тогда всё в письме просто выдумка... пародия на "Исповедь неполноценного человека"? ─ я очень надеялся на это. Когда я читал письмо, его чудовищность и безнадёжность давили меня, точно надо мной зависла зловещая тень.

Такова была нежданная правда, или исповедь, юного Катаоки Шудзи.

С самого детства он был неспособен разделить ни с кем ни радость, ни грусть.

Почему людям это нравилось?

Почему им это было не по вкусу?

Что вообще значило "любить" что-то? Что же значило что-то "ненавидеть"?

Близкий ему человек умер, и на похоронах все присутствовавшие плакали. Тем не менее, сам он не чувствовал грусти. Его знакомый перевёлся в другую школу ─ все загрустили, а Шудзи было всё равно. Ему было непонятно и то, почему люди умилялись при виде малюток и щеночков. Всё потихоньку накапливалось, и он стал считать себя бесчеловечным, богомерзким чудовищем.

Шудзи не мог понять вещей, которые были понятны всем, и это его пугало. Расстраивало и разбивало ему сердце.

Что же подумают люди, когда узнают, что он чудовище?

Из-за этого страха он начал строить из себя шута, стремясь смешить людей и заставить их полюбить его.

Все были очарованы поведением Шудзи, и он стал популярен, но его сердце всегда сжималось от ужасного, но такого дорогого ему стыда, который и заставлял его бороться с собой.

Ему было стыдно за его ложь. Стыдно, что он не был человеком. Про это Катаока Шудзи раз за разом писал в своём письме:


"Мне стыдно.

Стыдно.

Так стыдно, что я всё ещё жив."


И лишь один человек понял, что Шудзи всего лишь притворялся.

Его Шудзи называл "С." и подметил, что С. было понятно, кто он на самом деле, и в его силах было уничтожить Шудзи. А потому нужно было опасаться этого С.


"Только один человек понимает, что я ношу маску, и это С. со своим пронзительным взглядом.

Когда же С. уничтожит меня?

С. спрашивает меня, любил ли я её на самом деле".


На этом месте письмо оборвалось.

Было непонятно, про какую девушку писал Шудзи, и кто на самом деле был "С." Не было в письме и ответа на вопрос С.

Прочитав письмо, я почувствовал, как у меня сжимается сердце. Я помнил, что когда-то испытывал это чувство, а теперь, после слов Токо, я понял, когда именно.

То было, когда я прочёл первую строчку "Исповеди неполноценного человека".

Я прочёл самое известное произведение Дадзая Осаму ещё в средней школе, делая домашнее задание на лето. Нам дали четыре книги на выбор, чтобы написать по нему эссе о своих впечатлениях. Мне захотелось выложиться по полной, так что я выбрал книгу, которая показалась мне самой сложной. Моим первым впечатлением было то, что название повести было очень мрачным.

Полагаю, впрочем, мне тогда было не под силу понять мучения главного героя. Мне просто показалось, что его угрюмая исповедь затянулась настолько, что и понимать было нечего. В конечном итоге, я решил написать эссе по другой книге.

Всё это произошло довольно давно, но, видимо, отдельные фразы из "Исповеди" всё ещё были свежи в моей памяти. Поэтому, когда я читал письмо Катаоки Шудзи, мне показалось, что я его где-то уже читал.

─ Апчхи! ─ чихнула Токо. ─ М-м... Не скажу, что это просто пародия на "Исповедь". Скорее, в письме просто много отсылок к повести, потому что, как мне кажется, оно было написано в расчёте на то, что кто-то сумеет понять чувства Шудзи.

─ Тогда ты думаешь, что он не лгал об убийстве? И о том, что он хочет умереть?

─ Если он кого-то убил, то всё плохо.

В любом случае, фраза "что-то беспокоит Шудзи" могла претендовать на награду за самоё серьёзное преуменьшение чьих-то чувств десятилетия. Ему срочно нужна была помощь. Даже если он никого не убил, то, что он написал про эту блажь вместе со своими переживаниями, уже настораживало ─ он был опасен. Да и вряд ли кто-нибудь мог долго прожить, чувствуя такое отчаяние и так себя ненавидя.

─ Дадзай Осаму покончил с жизнью через месяц после написания "Исповеди". Дела, похоже, плохи.

Письмо было похоже на записку самоубийцы. Что же побудило Шудзи отдать что-то подобное Такеде?

Прижимая к себе колени на стуле, Токо приложила свой правый указательный палец к губам и задумалась.

─ Повесть Дадзая делится на предисловие, три письма и послесловие. Его напечатали в трёх выпусках журнала: предисловие, которое послужило истории прологом, вместе с первым письмом, которое рассказывало про детство главного героя, ─ в майском выпуске. Меньше чем через месяц, тринадцатого июня, Дадзай со своей любовницей, Ямадзаки Томиэ, утопились в реке Тама, ─ лицо Токо было недвижно, и лишь её губы шевелились. ─ Второе письмо было опубликовано, пока спасатели всё ещё искали их тела. Их нашли девятнадцатого июня. Третье же письмо и послесловие, которое стало эпилогом, были напечатаны ещё через месяц, в июле. История "Исповеди", видимо, была основана на жизни самого Дадзая.

Главный герой повести родился в старой аристократической семье в деревне. Он боится того, что он отличен от других людей, и стыдится этого. Поэтому он притворяется дурачком, пока не решает принять участие в опасных социальных движениях. Но и тогда он не может почувствовать себя частью организации, а потому он всё больше себя ненавидит. В итоге, он начинает вести распутную жизнь, чтобы убежать от своего отчаяния.

Помимо всего этого он решил покончить с жизнью вместе с официанткой, но он выжил, тогда как она умерла. Протагонист отчаивается и запирается в своём коконе. Пусть так, добрейшей души девушка беззаветно верит в него и становится его женой, даря ему немного счастья. Но в конце концов, он снова становится бедняком, роется в себе и потихоньку деградирует.

Его жену обесчестили, главный герой подсаживается на наркотики, а его друг отправляет его в психбольницу. Его жизнь, можно считать, кончена.

Сам же Дадзай Осаму тоже родился в семье землевладельцев и участвовал в социальных движениях, причём мысль о том, что он был всего лишь избалованным сынком благополучной семьи, довела его до попытки самоубийства вместе с официанткой.

Дадзай выжил, девушка ─ погибла. После этого он женился на гейше Ояме Хацуё, которая была родом из его деревни. Её прегрешения стали сильным ударом для него, и он снова предпринял попытку двойного самоубийства, но вновь провалился. Дадзай пристрастился к пабиналу и попал в больницу.

После выписки он написал "Human Lost", рассказ, ставший предшественником "Исповеди неполноценного человека", а потом скоро после этого попытался покончить с жизнью вместе со своей женой, Хацуё, но и эта попытка окончилась неудачей.

Дадзай продолжил писать прекрасные произведения и стал невероятно активным, популярным писателем. Так прошли десять лет его жизни, после чего он написал "Исповедь неполноценного человека". Сразу после окончания повести он совершил двойное самоубийство, и на этот раз ни Дадзая, ни его партнёршу нельзя было спасти. Из-за этого многие считают "Исповедь" его предсмертной запиской, ─ Токо стряхнула с себя транс, переведя на меня взгляд, и спросила: ─ Ты читал что-нибудь из Дадзая?

─ Я читал "Исповедь". И, думаю, куски из "Беги, Мелос!"и "Сто видов Фудзи", которые были в учебниках.

─ И почему из "Беги, Мелос!" до сих пор не сделали учебник по этике? Это, конечно, хороший рассказ, но есть в нём нечто странное. Апчхи, пчхи, пчхи! ─ чихнула она несколько раз. Наверное, всё из-за того, что она так долго говорила.

─ Ты в порядке?

─ Да... ─ она прочистила нос. ─ Так какие у тебя впечатления от Дадзая?

─ Меня особо не поразило. Сплошной монолог и мрак. А вот "Беги, Мелос!" мне понравился. Правда, концовка была довольно притянутой за уши, так что она меня больше удивила, чем тронула. Я особо не помню "Сто видов Фудзи", но, кажется, было неплохо. А ещё в стиле чувствовался ритм, и книгу было легко читать. Прямо как если бы автор вёл со мной диалог.

─ Вот-вот! Это и чарует в творчестве Дадзая, ─ прочистив нос в розовую салфетку, она скомкала её и бросила в мусорное ведро перед тем, как начать очередную горячую проповедь. ─ Когда читаешь его произведения, то чувствуешь некую близость к автору и его непосредственность, точно он просто разговаривает с тобой. Этим отличается рассказ "Припадаю к вашим стопам..." про Иуду Искариота, поскольку только в нём одном ничто не останавливает его креативность, и, мне кажется, это прекрасное произведение. Невидимый собеседник придаёт творчеству Дадзая особую силу ─ позволяет читателю сопереживать автору.

─ Сопереживать?

─ Именно. Дадзай был своеобразным человеком. Есть люди, которые отказываются брать в руки его книги, потому что его работы мрачные и неясные, да и сам он человек был тёмный, зато почитателей его произведения просто очаровывают. Они упиваются каждым его словом. И даже теперь огромное количество людей участвует в ежегодных торжествах, поминая смерть Дадзая. Полагаю, по своей любви к Дадзаю они не уступают почитателям других писателей.

О, если задаёшься вопросом, почему его так любят, то это потому, что читатели видят в его историях свои собственные страдания.

"Да, я знаю, каково это. У меня всё было так же. Этот персонаж такой же, как и я..." ─ уверена, и тебя посещали подобные мысли при чтении.

Как я и говорила, работы Дадзая магическим образом позволяют читателям сочувствовать автору.

Каждый в этом мире хочет быть понятым и любимым. Страшно быть не таким, как все. В уёдинённости кроются лишь боль и одиночество. Но, когда тебе тяжелее всего, произведения Дазая помогают справиться с душевной болью. Страница за страницей ─ и читатель становится писателем и пропадает в сюжете истории. Поневоле кажется, что ты и есть её главный герой.

Дадзаю приходило много писем от читателей, в которых они изливали ему свою душу. Часть из них он использовал даже при написании своих рассказов. К примеру, "Ученица", в которой рассказывается про день из жизни обычной девушки, ─ практически дословный пересказ дневника Ариаке Сидзуко. Она была столь впечатлена работами Дадзая, что её стиль был практически неотличим от его собственного и незначительных правок было бы достаточно, чтобы её дневник приняли за его рассказ.

─ Думаешь, Шудзи написал письмо потому, что увидел в "Исповеди неполноценного человека" нечто близкое себе?

─ Может быть. Он мог даже счесть себя протагонистом "Исповеди". В этом сила рассказов Дадзая, и в этом же заключается весь их ужас. Если читать его работы, когда ты подавлен, то тебя может утянуть на самое дно....

Быть может Катаока Шудзи попал под чары Дадзая и не смог устоять под их напором.

─ Но письмо не закончено. Может, есть ещё два письма, как в "Исповеди"?

─ Апчхи! Нуу, надеюсь, что нет. Он ведь может попытаться совершить самоубийство, если мы не поймём, что его беспокоит, до того, как он напишет второе письмо.

─ Не шути ты так...

─ Честно: у меня мурашки по коже от его письма. Я бы не стала его есть, даже если бы умирала от голода. Чувствую, оно точно яд ─ мне тоже захочется умереть, - поёжилась Токо.

─ Но всё же, кто этот С.? Ещё, как думаешь, девушка, про которую он пишет... неужели это Такеда? И, что важнее всего, почему мы не можем найти Катаоку Шудзи?

─ Ты прав, в этом вся загвоздка. Нам нужно срочно найти его и остановить его, если он планирует двойное самоубийство или убийство.

─ И нам всё так же остаётся расчитывать только на Такеду.

На следующий день пришлась суббота, и занятий у нас не было.

В понедельник на первой же перемене Такеда, верная графику, как часы, прилетела в наш кабинет.

─ Ты уже написал письмо, Коноха?

Сегодня её улыбка была даже ярче, чем обычно. Я отрубил с серьёзным тоном:

─ Прости, не получилось. И не получится, если я не буду знать больше о Шудзи.

Улыбка на лице Такеды испарилась. Теперь она была похожа на брошенного щеночка.

─ Можешь рассказать о нём? Всё, что ты знаешь. Если да, то я напишу тебе письмо.

Такеда всё молчала, уставившись себе под ноги.

Поиграв сплетёнными пальцами, она пробормотала:

─ Можешь прийти в библиотеку после занятий? Я буду в подвале, в хранилище.



Я спустился по спиральной лестнице к серой двери. Мои шаги тяжело отдавались от ступенек.

После того, как я постучался, голос из-за двери ответил: "Открыто!"

Как только я осторожно открыл дверь, до меня донёсся сладкий аромат.

То был не запах взбитого крема или шоколада, нет, то был запах старых книг.

Помещение было пыльным, а с потолка свисала паутина. Помимо нескольких рядов книжных полок тут были ещё пара-другая кип книг, уложенных на пол.

Точь-в-точь кладбище для книг. Посреди комнаты места было ровно на старую парту со встроенным стулом. Единственным источником освещения здесь была лампа, стоявшая на парте.

Сама Такеда была за партой. Написав что-то в тетрадке с утёнком на обложке, она захлопнула её и взглянула на меня. На парте также стояла кружка, и на ней тоже был нарисован утёнок.

─ Здесь водятся мыши и тараканы, ─ со слабой улыбкой сказала она.

Я ракрыл рот от удивления и взглянул на пол.

─ Библиотекарям здесь не особо нравится, так что они редко сюда заходят. Но мне здесь уютно. Как будто бы это моё убежище.

─ В-вот как.

─ Тебе не нравятся тараканы, Коноха?

─ Как и многим другим людям.

─ Ну да. Не очень у них много фанклубов да и интернет-почитателей.

─ По мне, мыши похуже будут, чем тараканы. Когда я ещё был в начальной школе, я как-то жил у бабушки в деревне. Одним утром я проснулся и уткнулся лицом в дохлую мышь. Её оставила у меня на подушке бабушкина кошка. Фу, от одной только мысли... ─ я вздрогнул, вспомнив про окровавленную, ещё тёплую тушку мыши.

─ Ох, ужас какой. Но не бойся, здесь редко пробегают мыши. А если и пробежит, то я её прогоню, ─ выпятила Такеда грудь.

─ Спасибо. Ты очень храбрая.

─ Точно, хочешь чаю? ─ Такеда вытащила оранжевый термос, открутила крышку и налила туда янтарную жидкость. ─ Ходзитя.

─ Изысканный вкус.

Она хихикнула:

─ Иногда я тайком прихожу сюда попить чаю.

Благодаря термосу у чая сохранилась идеальная температура.

─ Очень вкусно, спасибо, ─ я положил крышку на стол и вытащил из кармана письмо Шудзи. ─ Сперва я хотел вернуть его тебе.

Такеда безмолвно приняла письмо, всунула его в тетрадку и прижала её к груди.

─ Надеюсь, ты поймёшь, почему я это спрашиваю. Тебе не кажется, что это письмо было предназначено кому-то другому? ─ пальцы Такеды впились в обложку тетрадки. ─ На конверте не написано имя адресата, да и не похоже на то, что это письмо было тебе.

─ Ты прав, ─ прошептала Такеда. ─ Шудзи не давал мне это письмо, я сама его случайно нашла в книге.

─ В книге? В этой комнате?

─ Угу. Оно было в "Исповеди неполноценного человека" Дадзая Осамы. Мне стало интересно, что это было, и прочла его. Я была так поражена, что не могла выбросить его из головы, и, в конце концов, я пошла к Шудзи.

─ На стрельбище.

После секудного раздумья Такеда уверенно кивнула:

─ Да.

─ Но в кружке нет никакого Катаоки Шудзи...

─ Неправда, ─ подняла Такеда взгляд. Её голос был твёрд. ─ Клянусь, он существует.

Не понимаю. Почему Такеда так настаивала, что Катаока Шудзи существует?

Кто же был тот человек, которого Такеда приняла за Шудзи?

Или, как вариант, неужто только Такеда могла его видеть? Прямо как в каком-нибудь хорроре.

Такеда положила тетрадь на стол и жутко ссутулилась.

Тяжёлая тишина повисла в комнате.

Мне померещился мышиный писк, так что я попытался сменить тему:

─ Ты знаешь, что первая строка письма ─ это начало из "Исповеди"?

─ Да. После того, как я прочитала письмо, я взяла "Исповедь" и прочитала её, ─ слабо улыбнулась Такеда. ─ Но я слишком глупая... Я прочитала книгу, но мне было непонятно, почему он так страдал. У него была богатая семья, прислуга; после каждой поездки в Токио отец вручал ему подарок. Его обожали братья и сёстры, друзья и учителя, да и он сам был умным и писал вещи, которые нравились людям. Женщины его боготворили и даже были готовы пойти с ним на самоубийство, так почему же он так стыдился себя, как человека? Почему он считал, что его жизнь ничего не стоит? Это... это так странно. Глупо. У него не было никакой причины для страданий, ─ в глазах Такеды было видно страшное мучение. Она опустила голову, но упорно продолжила говорить, несмотря на дрожь в плечах и то, что её губы не хотели двигаться. ─ Это всё, что пришло мне в голову. Это ужасно, и я просто обычная, глупая девочка, совершенно, совершенно обычная, вовсе не особенная, но очень глупая, ужасная, такая ужасная, что мне не понять, почему Дадзай и Шудзи хотели умереть, как бы я ни старалась. Я прочла "Исповедь" пять раз, но никак не могла им симпатизировать. В конце концов, я заплакала.

Грусть Такеды захватила меня.

Она хотела понять парня, который ей нравился. И не могла.

Я тоже прошёл через эту муку, будучи не в состоянии понять человека, который был мне дорог.

Такеда сглотнула, перебарывая слёзы, и подтащила к себе кружку:

─ Эту кружку мне на день рождения подарила моя подруга, Си. Она была моей лучшей подругой, была такой умной, не то что я. Она сказала мне, что этот утёнок напоминал ей меня. То, какая я неуклюжая, глупая, и то, как я завожусь из-за мелочей, и то, что я совершенно обычная...

Знаю, я всегда буду такой... Наверное, поэтому меня так тянуло к Шудзи, который казался мне таким опасным.

Честно, я глупая, обыкновенная девочка. Но если Шудзи больно, то я хочу что-то для него сделать. Всё, что в моих силах.

Её слова были полны искренней решительности.

Шудзи существовал ─ для неё, по крайней мере, ─ и он был ей очень дорог.

И как я мог с ней поспорить?

─ Я тоже не понял "Исповедь", ─ пробормотал я.

Такеда взглянула на меня с робким взглядом, чуть ли не плача. Её губы дрожали.

Мне показалось, что она вот-вот бросится ко мне, как в тот раз под дождём.

Но Такеда сглотнула и изогнула уголки губ в улыбку.

─ Хех! Ахаха... ну да! Нам, обычным людям, кажется, что он просто идиот, раз ему стыдно за свои привилегии. Хаха, ─ она старалась смеяться так убедительно, как только могла, но её смех был пуст. Когда она закончила смеяться, на её глазах были видны слёзы. ─ Коноха... Мне очень нравится твоё лицо.

─ Ч-что? О чём ты вообще.

Она взглянула меня со слёзной улыбкой и пробормотала:

─ Твоё лицо такое красивое. Ты кажешься таким добрым из-за него.

Меня много раз дразнили по поводу того, что я был похож на девочку, но красивым меня называли в первый раз. Я не знал, что мне делать.

─ Ты странная, Такеда.

─ Хе-хе! У меня есть просьба, Коноха. Можешь пойти со мной завтра, после занятий, на стрельбище?

Видя моё удивление, Такеда чуточку поднажала:

─ Пожалуйста, мы пойдём к Шудзи.



Опасно.

С. не обманешь.

С., возможно, уничтожит меня.

И, когда-нибудь, С. убьёт меня. Какое же это будет счастье.



Этой ночью я перечитывал "Исповедь неполноценного человека" у себя в комнате, и мои мысли бродили.

"В кружке лучников нет никакого Катаоки Шудзи ─ к кому же меня поведёт Такеда? Неужто я ошибся?"

Прошло несколько лет с того дня, как я в последний раз брал в руки "Исповедь". Страдания и отчаяние главного героя были такими же, какими я их помнил, но, должно быть, я всё-таки повзрослел немного за пару лет и пошёл другим путём, нежели весь мир: мне показалось, что теперь мне легче сопереживать протагонисту.

"Точно, я помню. У меня всё было так же, ─ до меня дошло, что меня затягивает, и мое сердце замерло. ─ Ёлки, это всё Дадзай".

─ Коноха, тебя звонят, ─ донёсся голос мамы с первого этажа.

Я поднял трубку. Звонок был от Токо:

─ Апчхи! Алло, Коноха?

Она разболелась пуще прежнего из-за того, что она пришла через силу на занятия, так что ей пришлось уйти со второго урока. Перед уходом она, пошатываясь, пришла ко мне в кабинет и написала свой телефон на моей руке, сказав: "Это мой номер. Позаботься о Чие, пока меня нет, ладно? Только не переживай слишком сильно. Будь к ней добр, а если увидишь призрака, то разбросай вокруг себя соль и беги. Позвони мне, если что-нибудь случится".

─ Апчхи! Пчхи! Ты дома, это хорошо. Почему ты не позвонил? Я боялась, что тебя съел призрак! Апчхи!

Я растянулся на кровати и выставил перед собой руку с номером телефона Токо.

Ей не нужно было так напрягаться и написать свой номер на моей руке. Я спокойно мог отыскать его в списке членов кружка (нас всего-то было двое), но, тем не менее, она схватила меня за запястье и аккуратно вырисовала каждую циферку маркером. При этом она никак не могла сфокусировать взгляд, и меня ещё жутко удивило, насколько влажной и горячей была её ладонь.

─ Было бы неудобно, если бы я позвонил ─ а ты спишь. Как ты себя чувствуешь?

─ Мне уже лучше. Что важно так это: что насчёт Чии?

Конечно, её словам нельзя было верить. Я всё ещё помнил, как склонна она была напрочь игнорировать своё состояние ради дела. Тем не менее, я рассказал ей о своём разговоре с Такедой.

Она не ожидала услышать о том, что завтра я пойду с Такедой на стрельбище.

─ Там может появиться призрак Шудзи. Не забудь взять с собой соль, Коноха.

Она была просто помешана на призраках. Неужто она была знакома с каким-то привидением? Ну, раз уж есть на свете чудо-юдо, поглощающее книги, то и призраки могут существовать.

Когда я признался, что я перечитывал "Исповедь" и она чуть меня не затянула, Токо чихнула и хихикнула:

─ Когда я совсем подавлена, то "Исповедь" может меня отключить от мира. С магией Дадзая лучше не шутить.

─ Ты ─ и в депрессии?

─ Как насчёт тех случаев, когда кто-то говорит мне, что у меня сейчас период любовных крушений?

─ Ха-ха.

─ Или тогда, когда все едят фруктовое парфе и только мне не понять, как всё вкусно?..

Я не мог больше смеяться. Человеческая еда ничем не отличается для Токо от грязевых пирожков.

Неспособность понять, в чём прелесть еды, которая, как все с жаром утверждают, очень вкусная, должно быть, так отдаляет. От этого же страдал и протагонист "Исповеди неполноценного человека", неспособный разделить чужие чувства.

Токо чихнула ещё раз и весело сказала:

─ У меня всегда есть моё воображение. Просто думаю об очень вкусной книге ─ потом я могу радоваться со всеми вкусу еды.

- Литературная девушка, ничего не сказать.

- Хе-хе, это точно. Ах да, в "Исповеди" был один момент, который мне не понять.

- Какой?

- Там, где он говорит: "Мне неведомо как это быть голодным". Как бы я ни старалась, я не могу себе этого представить... Ох, из-за тебя я теперь есть хочу. Апчхи!

Простуда или депрессия ─ видимо, ничто не могло сильно повлиять на Токо.

Я посоветовал ей принять витамин Ц и повесил трубку.

Интересно, какая она ─ книга, богатая витамином Ц.





Токо пропустила занятия сегодня. Наверное, она решила поберечь себя.

После окончания занятий Такеда пришла в мой класс.

─ Ну что ж, пойдём, Коноха!

Глядя на её энтузиазм, я чуть было не подумал, что мы идём с ней в парк аттракционов.

─ Ну ничего себе, Иноуэ! Что, у тебя свидание?

─ Да ладно!

Я мягко ответил улыбкой на подколки одноклассников.

Котобуки холодно вперила в меня взгляд. Быть может, она подумала, что я ─ лгун без стыда и совести, ведь я отвергал все намёки на отношения между мной и Такедой.

Такеда потащила меня из класса, что положило начало нашей прогулки.

─ Ты точно знаешь, что Шудзи ─ лучник?

─ Почему ты сейчас задаешь такие глупые вопросы? Конечно знаю!

Что такого глупого было в моём вопросе?

Я так и не знал, чего мне ожидать, когда мы подошли к стрельбищу.

─ Привет, ребята! Не против, если мы понаблюдаем? ─ жизнерадостно спросила Такеда, зайдя за порог.

─ Смотри-ка, это Чия! Давно тебя не было!

─ Это что, твой парень? Ну ты даёшь, Чия!

Лучники подошли поближе и заговорили с Такедой ─ видимо, она здесь была не в первый раз. Далеко не в первый ─ с этим уже не поспоришь.

"И это означает, что она приходила сюда к Шудзи..."

Всё стало ещё запутаннее.

Ребята из кружка принесли нам два стула.

Всякий раз, когда стрела попадала в яблочко, Такеда хлопала в ладоши, крича: "Вау! Класс! Вот это выстрел!"

Немного погодя Акутагава зашёл на стрельбище в своей форме. Увидев меня, он состроил странную гримасу.

Я слегка кивнул ему головой, и он кивнул в ответ. Скорее всего, он ни с кем не перешёптывался насчёт меня, но мне всё равно стало неловко: Акутагава мог подумать, что я пришёл сюда со своей девушкой.

Я прошептал Такеде:

─ И где же Шудзи?

─ Я ищуууу его. Аа, вот и он! ─ показала на него Такеда.

Меня как громом поразило. Показывала она на Акутагаву, который в тот момент натягивал тетиву. Идеально прямая спина, сосредоточенное лицо ─ он выглядел потрясающе.

─ Что? Шудзи ─ это Акутагава?

─ Чтоооо?! Ты его знаешь, Коноха?

─ Он из моего класса. Как Акутагава может быть Шудзи? Он второгод и всегда серьёзен. Не думаю, что он хоть раз в жизни пошутил.

─ Ну да. Прямо как стоик, да?

─ А? Так Акутагава не Шудзи?

Такеда так и залилась смехом:

─ Нет, конечно! Просто хотела показать тебе, кто тут лучший стрелок!

Стрела Акутагавы со свистом впилась в центр мишени.

─ Огооо! Прямо в яблочко! Класс! ─ вскочила Такеда, чтобы поддержать его криками. ─ Вот, видишь? Хорош, да?

Я чуть ли не дымился от злости.

─ Такеда, мы не лазутчики из другой школы, чтобы следить за тренировкой, и уж тем более не репортёры из газетного кружка, чтобы разузнавать, кто здесь самый горячий стрелок.

─ Я знаю! Мы здесь ради Шудзи.

─ И где же он?

─ Сейчас…

Такеда провела взглядом из одного конца стрельбища до другого.

В этот самый момент в здание зашли четверо или пятеро человек.

─ Привет, детвора! Не отлыниваете?

─ О, это Манабе!

─ Шефы пришли!

─ Здравствуйте, господин Манабе.

─ О, Кашиваги. Ты стал хоть каплю лучше?

─ Конечно! Я следовал вашим указаниям, и теперь мои стрелы летят туда, куда я и хочу.

─ Отлично, я проверю.

─ Спасибо большое!

─ Соэда и Рихоко тоже здесь! Давно вас не было.

─ Ну, мы пришли отвлекать всех от тренировки.

─ Хе-хе, да, столько времени прошло. Столько тут всего было!

─ Слышал, у тебя будет ребёнок, Рихоко. Поздравляю!

─ Спасибо. До родов ещё нескоро, правда. Времени теперь много ─ ушла в декрет на прошлой неделе. Я ещё приду сюда в следующем месяце!

─ Уверена? Тебе не стоит перенапрягаться.

─ Ты чересчур волнуешься, Манабе.

По всему видимому, выпускники пришли посмотреть на тренировку. Посреди мужской компании виднелась одна женщина.

─ Раз в месяц выпускники приходят на тренировку и дают наставления, ─ объяснила Такеда. ─ Вон тот красивый мужчина с бородой ─ господин Манабе. Десять лет назад он был капитаном, а его команда заняла второе место в стране. Тогдашние стрелки всё ещё собираются вместе и следят за кружком, я так думаю.

─ Как ты всё это разузнала?

─ Я же приходила сюда посмотреть на тренировки. Теперь я чуть ли не личный черлидер команды, ─ гордо ответила Такеда.

И мы снова отклонились от темы. Когда же я увижу Шудзи?

Тут до меня донёсся напряжённый от страха голос:

─ Шудзи!..

Я быстро осмотрел стрельбище.

Наконец, Шудзи явился!

Но, как бы пристально я не всматривался, подходящих под описание людей найти не мог.

─ Шудзи?! Быть не может!

─ Невозможно.

Начали раздаваться испуганные возгласы других.

Где же он? Где?

Вдруг до меня донёсся запах табака и пота; чьи-то ладони обхватили моё лицо и вытянули меня со стула.

Я оказался под пристальным осмотром бородатого мужчины, глаза которого были распахнуты настолько широко, что только чудо удерживало их в глазницах. То был Манабе, наш выпускник.

─ Шудзи… ─ хрипло произнёс сквозь обсушенные никотином губы Манабе, впиваясь в меня взглядом.

Я был поражён.

"Шудзи… это я?"

Он, в самом деле, говорил, что я это Шудзи?

Тут руки Манабе отпустили мои похолодевшие щёки и бессильно повисли.

─ Нет… Ты не он, ─ слабо пробормотал Манабе с потухшим взглядом. ─ Конечно же, ты не… Шудзи… Извини. Просто ты выглядишь точь-в-точь, как человек, которого я когда-то знал. Ты из школьной газеты?

─ Нет, просто пришёл посмотреть на тренировку. Я второкурсник.

Выпускники окружили меня, глядя на меня так, будто призрака увидели.

От таких взглядов мне сразу стало неудобно до дрожи.

Почему они так глядели на меня? Отчего говорили, что я был похож на Катаоку Шудзи?

─ И вправду похож… ─ тихо, но с упором сказала женщина. ─ Катаока был чуть повыше, но… в лицо вы один в один. Ты бы сошёл за его младшего брата. Как тебя зовут?

─ И-Иноуэ Коноха.

─ Коноха? Необычное имя, но приятное. Кого-нибудь в твоей семье звали Катаокой?

─ Хватит с него, Рихоко, ─ оборвал Рихоко интеллигентно выглядевший мужчина в очках, одетый в костюм.

─ Но Коноха может оказаться его родственником. Они так похожи.

─ Не настолько. Мы достаточно давно видели Шудзи в последний раз, что даже отдалённо похожий на него парень сойдёт для нас за его близнеца.

─ Да… Наверное, ты прав, Соэда.

─ Манабе… ─ лицо Рихоко застыло.

─ Эм… ─ спонтанно вмешался я. ─ А каким человеком был Катаока Шудзи?

Выпускники, все как один, устремили на меня взгляд. Затем они с видимым неудобством переглянулись между собой.

─ Катаока был изрядным непоседой, ─ вдруг заговорила Рихоко. ─ Он избрал путь наименьшего сопротивления и ничего не воспринимал всерьёз: он даже рот раскрывал только, чтобы пошутить.

─ Довольно, Рихоко, ─ оборвал её Манабе. С мученической улыбкой он взглянул на меня. ─ Шудзи был лучником в нашей команде.

В их команде!

Значит Шудзи, как Манабе и остальные выпускники, был лучником.

Катаока Шудзи существовал в реальности.

Только не в нынешней команде ─ а в той, которая была в школе годы тому назад.

Я бросил взгляд на Такеду, посмотреть на её реакцию. Она разглядывала выпускников с круглыми глазами.

Хм? Неужто она не знала, что Шудзи ─ выпускник? Или она влюбилась в него, толком не разобравшись, кто он есть? Такое возможно.

─ И где он теперь?

Каким же человеком стал Катаока Шудзи; в кого он преобразился, страшась прежде того, что его “представление о счастье не согласуется с представлениями всего остального мира”, и из-за этого всегда нося маску шута.

Я почувствовал, как Такеда затаила дыхание.

Лицо Манабе потемнело ещё пуще прежнего.

─ Там, где мы его никогда больше не увидим. Прошу прощения, но это не самая приятная история. Довольно об этом. Мне очень жаль, что я тебя так напугал, Коноха.

─ Продолжим тренировку! ─ радужно сказал мужчина в очках, и больше никто ничем не обмолвился о Шудзи.

Выпускники разошлись по лучникам, оставив меня с Такедой.

Такеда напряжённо смотрела на мишени.

На её лице застыла жёсткая, стойкая маска ─ точно она была поглощена рассматриванием заклятого врага.

─ Такеда?

Она взглянула на меня; её пугающее выражение лица было непроницаемо.

─ Прости. Кажется, Шудзи сегодня не придёт.