ЛД. Глава 2

После этого апдейта я ещё долго не буду выкладывать нового материала. Мне лень редактировать сегодня Ирис -.-

Я попробовал немного поиграться с форматом. Если красный цвет напрягает глаза, то я подумаю, как бы его заменить.

Глава 2. Непревзойдённая история.

Смерть моей бабушки показала мне, что я был не такой, как все.

Моя бабушка очень любила меня. Когда она серьёзно заболела, ей хотелось, чтобы я всегда был у её кровати, хотя большую часть времени она просто спала. Бабушка гладила меня по голове и с искрившимися от счастья глазами называла меня хорошим, добрым мальчиком.

Увы, я был не таким прекрасным ребёнком, каким она себе меня представляла. Её высохшие руки; лицо, изборожденное морщинами; седые редкие волосы; исходивший от неё запах лекарств ─ всё в ней пугало меня и отталкивало от неё.

─ Ты хороший, добрый мальчик.

Её хриплые похвалы, которые она шептала мне на ухо, казались мне проклинаниями. Моё тело цепенело, а по коже проходили мурашки.

Я боялся, что моя бабушка поймёт, что не такой я уж и хороший мальчик. Мне было страшно, что, разглядев в моей душе всю мою ненависть к ней, бабушка обернётся монстром с седыми развевающимися волосами и алыми горящими глазами и съест меня. В такие моменты я покрывался холодным дурным потом и порой не мог заснуть.

А потому я бережно хранил свой секрет от бабушки и осыпал её лаской. Я приносил ей еду и вытирал с неё пот. В своём усердии я доходил до того, что примащивался к ней и целовал её щёку, уверяя, что я люблю бабушку.

Её кожа была суха, как завядшие листья, и пахла ненавистными мне лекарствами. До смерти напуганный тем, что я мог подхватить её болезнь, я бежал к раковине и полоскал рот, пока у меня не трескалась губа. Кровь текла у меня по подбородку, и я думал о том, какой же я отвратительный лживый ребёнок; у меня стоял комок в горле, а мои глаза слезились.

В один прекрасный день моя бабушка застыла, а её тело похолодело.

─ Ты такой хороший, добрый мальчик, ─ шептала она, нежно гладя мою голову.

Внезапно её рука остановилась, а её лицо побледнело, напоминая оттенком воск для свечек. Внутри меня всё было пусто. Она прекратила дышать ─ а я просто пошёл гулять в парк.

Вернувшись вечером домой, я очутился в объятьях матери, которая сказала, что бабушка умерла. Но даже тогда моё сердце билось спокойно и ровно.

Похороны были проведены несколько дней спустя. Всё это время я сторонился других, не проронив ни слезинки. Взрослые же шептались друг с другом: "Он всё ещё маленький и не понимает, что его бабушка умерла. Он так её любил".

Горячий стыд пронзал меня при каждом их слове. Мои уши горели, и я остерегался смотреть кому-либо в глаза. Не из-за тоски по бабушке, из-за стыда.

Таким я был, будучи совсем ещё ребёнком.

"Как вообще писать эти любовные письма?"

На следующий день после визита Такеды я сидел на уроке, мучаясь с первым в моей жизни любовным посланием. Я безрадостно набрасывал варианты на листочке разлинованной бумаги, спрятанной под тетрадкой с конспектами.

"Дорогому Катаоке Шудзи.

Прошу простить меня за столь внезапное письмо. Должно быть, Вы удивились, найдя его у себя.

Меня зовут Такеда Чиа. Я поступила в академию Сэйдзё этой весной.

Моё имя значит "сильная любовь".

В один день, после занятий, я увидела Вас на стрельбище кружка лучников. Вы были просто великолепны, и я полюбила Вас с первого взгляда."

"Хм... Больно формально".

"Любимому Шудзи.

Здравствуй! Знаешь, это самое первое любовное письмо, которая я написала!

Я Такеда Чиа из класса 1-2; сижу я за двенадцатой партой. Я Рак по зодиаку, а моя группа крови ─ третья.

Друзья зовут меня Чи.

Знаю, это так неожиданно, но я люблю тебя!

Ах, я теперь так стесняюсь!"

"Мне стыдно, что я это писал. Да и звучит так, будто она полная идиотка".

Так, красный, как рак, я писал письмо за письмом.

И почему я вообще за это взялся?

Просто Токо начала отчитывать меня: "Твоему стилю не хватает некоторой чувственности, так что это прекрасный шанс для тебя, чтобы исправиться. Поставь себя на место Чии и напиши неумелое сахарное письмо влюблённой девочки. Представь, что мир вокруг тебя такой яркий и прекрасный, а ты сама так счастлива, так рада. Что-то в этом духе. Постарайся, чтобы парень, которому она вручит это письмо, подумал: «Ах, как же это мило» или «Какое счастье, что меня любит такой ангелочек»".

Просто бесподобно. И почему это Токо сама не написала?

Наверняка она бы бессовестно хихикнула: "Моё дело ─ есть".

Тем временем, седовласый учитель биологии нарисовал на доске спираль ДНК и бубнил о хромосомах, наследственности и прочих свойствах генов, точно вёл литургию.

Академия Сэйдзё ─ это хорошая школа, в которую нужно было ещё постараться попасть, так что мои одноклассники поспешно писали конспект, дополняя голос учителя скрипом карандашей по бумаге. Тем не менее, пара ребят игрались со своими мобильными под партами.

"И, зуб даю, никто из них не пишет любовные послания. В конце концов, это уже забытое прошлое: сейчас всё зиждится на смс-ках, ─ вновь осознав, что я сочинял любовное письмо на уроке, я запунцовел пуще прежнего. ─ Правда, это не мои письма, а Такеды. И вообще, это она любит Шудзи, а не я... погоди-ка, чего это я оправдываюсь?"

К тому же, это Токо заставила меня этим заняться. Она посоветовала мне поставить себя на место Такеды, пока я пишу.

Потому я представил себе заалевшее личико Такеды в тот момент, когда она счастливо описывала нам парня, который ей нравился: "Мне нравится Катаока Шудзи. Он третьекурсник и занимается в кружке лучников! Я заглянула в кучу кружков, поступив в школу, и приметила Шудзи на их тренировке. Он натянул тетиву так туго, что я аж ахнула от восторга, его лицо посуровело, и он сосредоточился на мишени. Так, что прямо воздух вокруг него потяжелел. Я не могла отвести от него взгляд. Застыв на месте, я затаила дыхание, нет, не смейтесь.

Да, кстати, у меня настроение было не очень, когда я проходила мимо. Но когда я увидела, как Шудзи сосредоточился на мишени, у меня всё в голове прояснилось. Тут-то стрела и мелькнула мимо глаз и попала прямо в яблочко. Мне показалось, что она пронзила мне сердце.

И тут вдруг Шудзи расслабился и заулыбался, прямо как дитя малое. Я в жизни такую потрясную улыбку не видела! Тогда-то я на него и запала.

Со спортом у меня всё плохо, поэтому я не вступила в кружок лучников, но я иногда наблюдаю за их тренировками и смотрю на Шудзи. Я слышала, как его товарищи называли его "Катаокой", "Шу" и прочими кличками. Так я и узнала, как его зовут. Шудзи ─ очень весёлый парень, ─ пусть на первый взгляд так и не скажешь, ─ он всегда шутит и смешит всех вокруг.

Но когда он берёт в руки лук, он сама серьёзность. Он мог до этого шутить и смеяться, но когда он натягивает тетиву, то страшно становится, когда смотришь на его напряжённое лицо... Правда, если он мажет, то просто сам отпускает об этом шутку, но когда он попадает, то кричит и радуется, как ребёнок, даже прыгает от радости.

Мне стало интересно, о чём Шудзи думает, когда стреляет, и тут он просто заполонил мои мысли. Я хочу побольше о нём узнать, да и хочу, чтобы он узнал про меня".

Монолог Такеды, пожалуй, был на одном уровне с разглагольствованиями Токо о прекрасных моментах в книге. Пухлые щёчки девочки горели, как мак, её глазки радостно блестели, пока она рассказывала нам о Шудзи. Казалось, что она наслаждалась каждым словом о нём.

Ну так вот. По меньшей мере, от меня требовалось передать то, как сильно Такеда любит Шудзи. Если её отвергнут из-за моего письма, то я себя возненавижу...

Я перевернул страницу и начал записывать на чистом листке бумаги чувства Такеды.

"Мне очень хочется, чтобы ты узнал про меня, Шудзи.

И я хочу узнать о тебе.

Поэтому я решилась написать тебе письмо".

─ Держи, ─ я вручил Такеде её письмо после занятий. ─ Я набросал его за обеденный перерыв. Всё сразу на чистовике, так что не обещаю, что оно особенно хорошее...

─ Спасибо, спасибо большое! ─ Такеда аж запрыгала от радости и взяла письмо. ─ Ого, целых три страницы! И всё это за обеденный перерыв? Ой, простите, вы же лучший в своём деле!

─ Эм, да ничего особенного...

─ Можно прочесть? ─ хихикнула Такеда.

Она начала разворачивать листки бумаги, но я поспешно остановил её.

─ Ах, нет! Здесь нельзя!

─ Бу, почему нет? Я тоже хочу его прочесть. Ты же всю душу вложил в это письмо, ─ дразняще улыбнулась Токо, пытаясь заглянуть в письмо через плечо Такеды.

Я тут же вклинился между ними:

─ Говорю же, нельзя!

─ Ну, тогда я пойду. Мне нужно домой и переписать письмо. Я уже всё приготовила! У меня даже есть бумага, розовенькая, с лепестками вишни. Очень мило!

─ Неплохо, ─ я растерянно подбодрил Такеду.

─ Пока, удачи!

─ Спасибо вам большое!

─ Не забудь отчёт!

─ Не забуду! ─ радостно откликнулась Такеда, махая нам вслед и сжимая письмо.

На полпути она споткнулась, но тут же поднялась на ноги и, смущённо посмеиваясь, удалилась. Я с волнением проводил её взглядом.

─ Эх, а я так хотела прочесть твоё письмо, Коноха! Ты ведь потратил на него целых три дня!

Я бросил взгляд на Токо, поджавшую колени к себе на складном стуле. Её глаза прямо блестели, и я почувствовал, как у меня запылали уши. Плохо было дело: она меня раскусила.

Я нарочито добавил в свой голос сарказм:

─ Ну уж нет. Дай тебе письмо ─ и ты захочешь кусочек, а письма как будто и не было.

Токо выпятила губу:

─ Да брось ты. Я не настолько помешана на еде.

Она приложила щёку к коленкам с мечтательным взглядом. Её длинные тонкие косички скатились с её хрупких плеч, точно два кошачьих хвостика.

─ Хотя неплохо было бы попробовать любовное письмо. Наверное, они сладкие-сладкие, нежные, и есть их одно удовольствие! Коноха, как по-твоему, какая история на свете самая вкусная?

─ Кто знает.

Токо улыбнулась:

─ Мне кажется, это любовное послание, в которое твой любимый человечек вложил всю свою душу. Ведь оно будет единственным на свете сокровищем, предназначенным только для тебя, ─ она мило застеснялась. ─ Упс, но ведь тогда его нельзя будет съесть. И что же я бы сделала? Это же точно как видеть перед собой лучшие блюда со всего света и не сметь к ним даже прикоснуться!

Токо приложила палец к виску и серьёзно задумалась над дилеммой. Это выглядело так забавно, что я рассмеялся.

─ О, ты точно его съешь! Готов поспорить на полное собрание работ Сосэки Нацуми, что письмо не пробудет у тебя и одной ночи, когда оно очутится у тебя в животе.

─ Как грубо! Ты просто ужасен! У тебя, в самом деле, не никакого такта! ─ рассердилась Токо, повернувшись ко мне спиной. Она простила меня только тогда, когда я вручил ей закуску.

─ Ты ещё у меня попляшешь! Я напишу твоё имя миллион раз, разорву бумагу на мелкие кусочки и съем их все до единого! Я прокляну тебя!

─ Эх, какой же ты ребёнок, Токо.

На следующий день Такеда объявилась в моём классе на обеденном перерыве и пропела:

─ Простите пожалуйста, а Коноха здесь?

Мои одноклассники тут же загудели. Я поспешно поднялся со своего места.

─ Ах, вот ты где! ─ помахала мне рукой Такеда. Взгляды одноклассников начали буравить меня.

─ Эм, пошли.

─ А куда? Ну хорошо.

Я чуть ли не летел по коридору, то и дело сворачивая за угол, пока не убедился, что рядом никого не было. После того, как я спросил у Такеды, в чём дело, она взглянула на меня с улыбкой до ушей.

─ До уроков я вручила письмо Шудзи.

─ Серьёзно?

Вот это скорость. Сам-то я был не особо скор на подъём, так что её энергичность впечатлила меня.

─ Моё сердечко так и стучало, тук-тук, тук-тук! Я отдала Шудзи письмо, попросила прочитать его и убежала. Не знаю даже, что говорили мои друзья и учителя: я их не слышала. Я только и думала: "Он прочёл? Что же он скажет?"

─ А п-потом? ─ я едва мог усидеть на месте.

─ Моя голова была забита одними мыслями о Шудзи, и я не могла есть. Поэтому я пошла на стрельбище, а там был Шудзи...

─ Ого! А потом?

Такеда заалела от радости и показала мне знак победы.

─ Он поблагодарил меня за письмо и сказал, что он был очень тронут. Шудзи сказал, что нам не стоит бросаться в омут головой вперёд, и предложил начать с азов.

─ Класс! ─ ещё бы чуть-чуть, и я бы запрыгал от радости вместе с Такедой.

─ Точно! Шудзи сказал, что ему никогда не писали таких милых писем, и сказал, что он очень рад. Всё благодаря тебе, Коноха. Ты заслужил победу на конкурсе любовной литературы "Адатара"!

─ Ха-ха... Я просто набросил кое-что за обедом.

─ Я серьёзно! Мне кажется, что твоё письмо его сильно подбодрило. Я пообещала Шудзи, что буду писать ему письма каждый день.

─ Что? ─ спросил я остолбенело.

"Каждый день?.."

Такеда схватила мои руки, и её голос был полон благоговения и уважения:

─ Я уверена, ты сможешь, Коноха! Ты ведь просто набросаешь что-нибудь за обедом.

Со следующего дня Такеда забегала в мой класс сразу после окончания первого урока.

─ Доброе утро, Коноха! Твоё письмо Шудзи очень понравилось! Ты просто невероятен. Нет, ты гений! Готова поспорить, что ты станешь писателем!

─ Эм... ну, это чересчур. Держи сегодняшнее письмо.

─ Вау, спасибо! Я перепишу его на математике ─ она у нас следующей. Надеюсь, оно его обрадует.

─ Ага... ─ моя улыбка стала чуточку натянутой.

Токо хихикнула и объявила:

─ Ты сам накликнул беду. Теперь ты с милашкой Чией до самого конца, да, достопочтенный писатель?

Она расположилась на стуле, держа в одной руке книжку в мягкой обложке, и поглядывала на меня своими ясными глазками, которые так и дразнили меня.

Кстати, она читала "Великого Гэтсби" под авторством Скотта Фитцжеральда.

─ Но ведь это ты заставила меня работать на Такеду. Кстати говоря, именно ты установила почтовый ящик во дворе без разрешения.

─ Поправка: я рекомендовала тебя. Да, я сказала, что ты напишешь для неё прекрасные любовные письма и даже внимательно её выслушаешь, но... ─ Токо наклонилась вперёд под скрежет стула. Её розовые губки растянулись в улыбке. ─ ...Не я обмолвилась о набрасывании письма за обеденный перерыв. Это уже твои слова.

─ Блин.

Токо восторженно закрыла глаза:

─ О, я так надеюсь, что у Чии всё пойдёт хорошо! Каким же окажется её отчёт? Будет ли он нежным клубничным пирожным, покрытым взбитыми сливками? А может он окажется шоколадом с апельсиновым ликёром? Я не откажусь и от Наполеона с горой заварного крема между хрустящими слоями торта...

Её голова была забита одними мыслями о еде. Должно быть, она проголодалась из-за своих мечтаний, потому что она оторвала страничку из "Великого Гэтсби" и начала её есть.

─ Ах, как вкусно. У Фитцжеральда такой колоритный вкус. Его экспансивность, блеск и страсть так и играют у меня во рту, прямо как если бы я ела на вечеринке искрящуюся икру, подчёркивая её вкус шампанским. Один укус ─ и тонкая плёнка лопается, а ароматный сок, таившийся под ней, наполняет меня. И главный персонаж Гэтсби так невинен, я не могу за него не переживать.

Разве роман не был про то, как Дэйзи, его бывшая возлюбленная, а ныне жена другого человека, жестоко потакала им, пока полностью его не уничтожила? Я бы предпочёл "колоритному" слово "пафосный". Полагаю, впрочем, что все воспринимают книги по-своему.

─ О нет! ─ внезапно воскликнула Токо, точно наступил конец света. Она нахмурилась. ─ Какой ужас! Я ведь взяла эту книгу в библиотеке, а теперь я её съела!

В итоге, я пошёл вместе с Токо в библиотеку ─ ей было страшно идти одной, и она потащила меня за собой, ─ и извинился за то, что "книга вывалилась у неё из рук и нечаянно порвалась". На следующий же день ко мне в класс, как обычно, пришла Такеда.

─ Как продвигаются дела с Шудзи? Он уже предложил тебе встречаться?

Мы вышли в коридор и начали беседу.

─ Ах, я так тронута! Спасибо, что беспокоишься за меня, Коноха. Ты такой хороший.

Я запунцовел. На самом деле, мне уже надоело писать эти любовные письма и я просто хотел, чтобы они уже начали встречаться.

─ Да, благодаря твои письмам, я стала ближе к Шудзи. Думаю, нужен ещё один толчок...

─ Да-да, продолжай в том же духе, ─ убеждённо сказал я.

Такеда восхищённо кивнула:

─ Хорошо! Я точно добьюсь своего! Кстати, я ведь потихоньку пишу отчёт. Погляди! ─ она радостно показала мне тетрадку, которую она до этого прижимала к груди. Размером тетрадка была в половину школьной тетради, а на обложке была нарисована жёлтая утка. Несмотря на свои слова о том, что она ужасно пишет, Такеда точно старалась от всей души.

─ Я немного стесняюсь, но это так весело писать о том, кого любишь. Но я пока не буду тебе показывать то, что я тебе написала: там столько всяких глупостей. Мне нужно всё перечитать и переписать начисто.

─ Если ты так стараешься, то почему бы тебе не попробовать написать письма самой?

Такеда спрятала лицо за тетрадкой и отчаянно замахала головой.

─ Нет-нет, я не могу! Я умру от стыда! Но всё-таки, ты прав, мне придётся когда-нибудь писать для Шудзи самой. До того времени, мастер Иноуэ, я буду полагаться на Вас!

Ну да. Придётся всё-таки продолжать писать за неё письма.

Такеда вдруг взглянула меня с тоской в взгляде.

Она выглянула из-за тетрадки с раскрасневшимися щёчками с неуверенным видом и нерешительно спросила:

─ Эм... я, правда, так тебе надоела?

Я подпрыгнул от неожиданности:

─ Что? Н-нет, совсем нет! Мне самому весело писать эти письма, да. Ха, ха!

Я не удержался и нагло солгал ей.

Такеда невинно улыбнулась, точно маленький щеночек:

─ Ура! Жду не дождусь завтрашнего письма!

Она взбодрилась и, махнув мне рукой, ─ хвоста у неё не было, ─ ушла. Казалось, что она могла упасть на каждом ходу.

Вот блин... ну я и клоун.

Когда я вернулся в класс, парни начали меня дразнить:

─ Твоя девушка тут каждый день заглядывает.

─ Неплохо-неплохо! Быстро ты умудрился закадрить первогодку! Даже и не думал, что ты такой мастер.

─ Да ну вас, ребята, всё совсем не так, ─ слабо возразил я со смешком.

Мне совсем не хотелось привлекать всеобщего внимания, равно как и выслушивать мнения одноклассников. Да и неприятности мне были не нужны. Даже если бы небеса ниспослали мне экстравагантный подарок, то я бы не стал вести себя, будто я его заслужил, ─ для этого у меня не было необходимых качеств.

Усаживаясь на своё место, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я развернулся и заметил девушку, которой и принадлежал этот взгляд.

Котобуки Нанасе.

У неё были осветлённые коричневые волосы и потрясающая фигура. Она была одной из девушек, к которой было приковано внимание всего класса, благодаря её броскому, независимому стилю в одежде и привычке говорить то, что у неё было на уме.

Парни то и дело шептались о ней: "Она сурова, но я бы не отказался с ней встречаться".

Я же полагал, что она меня люто ненавидела. С самого апреля она время от времени кидала на меня свой ледяной взгляд.

Понятия не имею, чем я заслужил такую нелюбовь. Ах да, вчера же...

Я всё ещё думал о своём, когда Котобуки подошла ко мне с кичливым видом, протянула мне руку и бесцеремонно заявила:

─ Четыреста шестьдесят йен.

─ Что?

─ Во столько обошлась замена книги, которая "нечаянно порвалась". Вообще-то ученики возмещают библиотеке деньги за повреждённые и потерянные книги.

─ Постой-ка! Вчера ты сказала, чтобы мы об этом даже не беспокоились!

Вчера, когда я пошёл вместе с Токо в библиотеку, за стойкой стояла именно Котобуки.

Я тут же подумал: "Блин, ну почему в тот день была её смена?"

Тогда я уже приготовился к изрядной трёпке, но, несмотря на свой суровый вид, Котобуки отпустила нас безо всяких проблем: "Ты же не нарочно. В следующий раз будь осторожней".

Так с чего это вдруг она начала требовать четыреста шестьдесят йен, тем более с меня? Это же Токо порвала книгу ─ точнее, полакомилась ею.

Брови Котобуки опасно подпрыгнули:

─ Я не могу предъявить это Амано. Она нам сильно помогает и знает, где что лежит лучше, чем сами библиотекари. Да и большинство из помощников библиотекарей часто просили у неё помощи. Она и мне помогла в прошлом году, когда я не знала, куда положить книгу. Поэтому плати ты, Иноуэ.

─ Скажи, Котобуки... тебе самой не кажется, что твои претензии нелогичны?

─ Вовсе нет, ─ резко ответила она.

Заметьте, она даже и не подумала засомневаться в своих словах. Мне не очень-то хотелось накалять обстановку, так что я вытащил бумажник и с поклоном вложил в её ладонь монетку в пятьсот йен.

─ Искренне извиняюсь за неудобства, представленные главой моего кружка.

Сжав монетку в кулак, Котобуки нахмурилась:

─ Я отдам сдачу позже. Если скажешь Амано, то я тебя ударю.

Да блин, почему мне приходится разбираться с проблемами Токо?

Я думал, что Котобуки от меня больше ничего не надо, но она продолжала буравить меня взглядом.

─ Та первоклассница, которая всё время приходит к тебе... Она что, твоя девушка?

─ Ты про Такеду? Вовсе нет, мы не встречаемся.

─ Правда? Она ведь тоже работает в библиотеке, так что я немного о ней знаю. Как по мне, так она немного неуклюжа, и её легко может охмурить парень с нездоровой фантазией. Вы точно не встречаетесь?

"Легко охмурить"? "Нездоровая фантазия"? Какие ужасные вещи ты говоришь. Впрочем, спорить бесполезно ─ это её только раздразнит. Поэтому я улыбнулся:

─ Я всего лишь помогаю Такеде по просьбе Токо.

Котобуки изогнула брови ещё сильнее, и на её лице ясно отразилась злость.

"Ой-ёй... Я что-то не так сказал?"

Котобуки втянула воздух ртом и холодно сказала:

─ Мне не важно, с кем ты встречаешь. Но если она не твоя девушка, то изволь прекратить ваши свиданки в коридоре. Смотреть больно.

Она выпустила весь свой яд и удалилась.

Следующим уроком была история. Переписывая в тетрадь то, что было на доске, я решил, что мне нужно было срочно влюбить Шудзи в Такеду.

Немалым поводом к подобным мыслям стало то, что у меня до сих пор крутились в голове резкие слова Котобуки.

И как мне распутать этот узел? Может собраться и написать письмо, полное страсти?..

Ясное небо потемнело, и дождь затарабанил по окнам.

"Дождь... Стоп, неужто я оставил свой зонт в комнате литературного кружка?"

С возрастом моё убеждение в том, что между мной и другими людьми было существенное различие, стало только сильнее. У меня все силы уходили на то, чтобы пытаться почувствовать малую долю радости или печали окружавших меня людей.

Почему это их радовало?

Почему они от этого грустили?

Когда ребята радовались за своих друзей, участвовавших в спортивных состязаниях, когда они грустили, когда их друг переводился в другую школу, я чувствовал себя чужим, точно меня забросили в комнату, полную иностранцев, чей язык был мне неизвестен. Я сторонился всех, чувствуя острую боль в животе. Всесокрушающий звон слов был для меня лишь непонятными звуками.

В один день кто-то запихал хлопушки в рот питомца нашего класса, кролика, и тот умер ужасной смертью. Все вокруг плакали, а я же чувствовал странное облегчение. Глядя на свои пальцы, я пытался сжаться в комочек.

Чего ради? Просто мне было всё равно, что кролик умер.

Я помнил, каким он был милым и какой пушистой была у него шёрстка. Тем не менее, я не мог почувствовать ни капли печали и не мог проронить ни слезинки. Украдкой оглядевшись вокруг, я заметил, что один я не плакал.

Моё горло заалело, а от стыда и страха в моих ушах стоял шум.

Почему? Почему они плакали? Мне было не понять этого. Тем не менее, странно будет, если лишь один ребёнок был спокоен, когда все другие рыдали. Мне нужно было притвориться, что я плачу. Моё лицо затвердело, поэтому я плохо притворялся. Мои щёки пылали. Что, если кто-то осознал, что я плакал крокодильими слезами? Не нужно поднимать голову. Притворись, что тебе грустно. Ох, теперь все хохочут. Что же тут смешного? Я не знаю. Но если я не буду смеяться, то все подумают, что я странный, и не будут со мной общаться.

Смейся, да, смейся. Нет-нет, плачь. Плачь, стой, смейся, так надо.

Если я и этого не могу, то я странный, я урод.

У меня спирало дыхание от ужаса и стыда, который я чувствовал, будучи неспособным разделить чужие чувства. Я представлял себе холодные взоры, которые вопьются в меня, когда всем станет понятно, кто я такой.

Я точно чёрный агнец, рождённый в стаде белоснежных овечек.

Радость моих ровесников, их печаль или вкус их пищи, ─ я не мог ничего разделить с ними. Подлому чёрному агнцу было не под силу постичь то, что мои друзья находили приятным, будь то любовь, доброта или сочувствие. Я лишь белил свою шерсть, притворяясь, что я такой же, как и все.

Если бы мои ровесники осознали, что моя шерсть черна, то они бы забодали меня своими рогами и затоптали своими копытами. Поэтому я молился, чтобы они ничего не поняли.

Когда бы ни разражался дождь, когда бы ни дул ветер, я всегда дрожал, ожидая, что кто-нибудь закричит: "Эй, да он чёрный!" Тогда я никак не мог успокоиться. И я ничего не мог поделать.

Я старался как мог, чтобы дарить приятные улыбки родителям, учителям и одноклассникам; я даже стал шутом, чтобы смешить их. Пожалуйста, не думайте, что я монстр, не понимающий человеческие эмоции. Я притворюсь таким глупым, что всем придётся переосмыслить, что такое глупость. Смейтесь надо мной, жалейте меня, только дайте мне пожить ещё чуть-чуть.

Всю жизнь свою ношу я маску, играя роль в этой комедии.

─ Ого, ну и ливень! ─ я шёл по тёмному коридору после занятий.

Было не так поздно, но на улице было темно, а на небе громоздились мрачные тучи. Крупные капли дожди молотили по земле, освежая воздух под свой стук.

Ветер же был свеж и влажен.

─ А ведь говорили, что вероятность дождя ─ пятьдесят на пятьдесят. Ёлки-палки...

Хорошо будет, если мой зонт всё-таки окажется в комнате литературного кружка. На прошлой неделе, когда шёл дождь, оставленный мной в шкафчике зонт испарился.

─ Ой, прости. Я его позаимствовала в прошлый раз и забыла вернуть, ─ спокойно сказала тогда Токо.

В тот день мы бежали вместе с ней по улице, промокнув до мозга костей.

─ Знаешь, люди кладут заимствованные вещи на место!

─ Да знаааю я. Но ведь бегать под дождём так весело! В этом вся юность!

"В её мире всё принадлежит ей, и никому не стоит в этом сомневаться..."

Даже Мисс Пигги была не настолько зацикленной на себе. Серьёзно, почему я всё ещё в её кружке?

"Хм... Вот так загадка".

Сегодня же я был дежурным, но время за уборкой пролетело в одно мгновение. Я даже удивился, что было так поздно, когда я покончил со всем тем, что мне сказал сделать наш классный руководитель. Токо наверняка вертелась на стуле, не понимая, почему у неё до сих пор не было закуски. У нас в кружке было полно старых книжек, но в наших условиях они не прижились, и сама Токо заявила: "Они уже не съедобны. Я только желудок испорчу".

"Но знаешь, ─ добавила она тогда с серьёзным видом, ─ если бы с ними обращались более бережно, то на вкус они были бы, как настоявшееся вино или трюфели. У меня слюньки текут при одной лишь мысли об этом. И ещё, ты знаешь про рукописные манускрипты работ Сосэки, Огая и Мушанекодзи, которые хранится в их домах-музеях? Готова поспорить, что они вкуснее, чем всё, что можно представить! Были бы они у меня, я бы даже не стала беспокоиться о том, что они испортят мне желудок. Эх, смогу ли я их когда-нибудь попробовать?"

Меня серьёзно озаботил вопрос того, что Токо могла попытаться проникнуть в один из этих музеев.

Я уже поднимался по лестнице, которая вела к литературному кружку, когда я внезапно остановился.

─ Ой-ёй, я забыл учебник по классической литературе.

Наш учитель по этому предмету был довольно строгим, так что мне нужно было подготовиться дома к завтрашнему занятию.

В итоге, я решил вернуться в класс и забрать учебник.

Коридоры были пусты ─ должно быть, из-за дождя, ─ и тихи.

Дойдя до класса, я уже тянулся к двери, когда до меня донеслись чьи-то голоса. Похоже, девочки остались здесь и начали о чём-то беседовать.

Мне не очень-то хотелось прерывать их, и, пока я раздумывал, что мне делать, я невольно подслушал их разговор.

─ Да ладно! Эри, и тебе нравится Акутагава? Да ты шутишь!

─ У-у, что, и тебе он нравится? Тогда мы соперницы, Мори.

─ Постойте-ка. Я тоже считаю, что он горячий парень!

─ Да как это возможно? Так нас тут таких трое, Мики!

Похоже, они разговаривали о парнях, которые им нравились.

И, что очевидно, они говорили не об известном писателе Акутагаве, а о моём молчаливом однокласснике, который был самым высоким парнем в классе. Он выглядел довольно взросло, да и сам он внушал уважение. Понятно было, почему он нравился девушкам.

Правда теперь я ещё больше запутался. Что же мне теперь делать?

─ Прекрасно! Тогда никто не будет мешать мне и Хиросаки.

─ А, так вот, кто тебе нравится, Сузуно.

─ Ага. Есть что-то такое в плохих парнях. И да, мы пойдём на дельфинов в следующую субботу!

─ Что?

─ И когда вы успели?

─ Прошёл только месяц после распределения классов! Ничего себе ты шустрая!

─ А я сказала Акутагаве только "доброе утро" и "до завтра". С тебя "Хаген-Дас", Сузуно!

─ И мне тоже! Только два шарика, а не один!

─ Ой-ёй, мне, пожалуй, не хватит денег: мне ещё нужно одёжку подобрать для свидания. Может, обойдётесь пломбиром?

Девушки засмеялись, перешучиваясь друг с другом.

Ага. Пожалуй, стоит сначала пойти в кружок, а затем вернуться за учебником.

─ Ну ладно, теперь очередь Нанасе.

─ Точно! Все уже раскололись, теперь и тебе пора рассказать всё, как есть.

Нанасе... а, Котобуки. Так и она была здесь.

─ Я знаю, что тебе не нравится Акутагава.

─ И не говори его имя! Красотка Нанасе нам не ровня.

─ Мне... ─ донёсся сквозь дверь голос Котобуки.

Знаю, нехорошо это было, подслушивать чужие разговоры, но мне хотелось узнать, какой парень нравится такой грубой, бескомпромиссной девушке. Я затаил дыхание.

─ Мне никто не нравится. Правда, есть один человек, которого я ненавижу.

─ Ого, и кто это?

─ Иноуэ Коноха, ─ чётко и ясно произнесла моё имя Котобуки.

Мой разум застыл на секунду, после чего запылал от ярости.

─ Что? Нет, почему? Он же такой хороший; как он может кому-то не нравиться?

─ Да-да. Он и мухи не обидит, да и что-то есть в нём такое, знаете?

─ Он немного скучноват и особо не выделяется, но если хорошенько приглядеться, то он довольно милый на вид.

─ Точно! С ним так классно общаться, и он всегда улыбается. Так что же с ним не так?

Котобуки раздражённо ответила:

─ Именно поэтому он меня бесит. У него всегда на лице эта намеренно сладкая улыбочка. И не поймёшь, о чём он думает на самом деле. Мерзость какая.

Вслед за щеками запылали мои уши, и дрожь пробежала по моим рукам. У меня встал комок в горле.

Почему она говорила обо мне такие вещи? Да, знаю, она меня ненавидела, но чтобы настолько... Да ещё и обливала меня грязью перед девушками...

Моя гордость переборола желание убежать от классной комнаты, и я открыл дверь. Девушки тут же перевели взгляд на меня.

Я ахнул, притворившись, что ничего не слышал:

─ Ух ты, вы тоже здесь. Надеюсь, не помешал.

Девушки неловко отвели взгляд. Я направился прямо к своей парте и взял свой учебник.

─ Представьте себе: забыл учебник! А завтра литература, и мне конец, если меня вызовут ─ а я ничего не повторил.

Котобуки искоса поглядывала на меня с пунцовым лицом. Я повернулся к ней и улыбнулся так сладко, как только мог.

─ До завтра, девочки!

Девушки кое-как попрощались со мной.

И лишь Котобуки держала рот на замке, сердито уставившись на меня.

"Это было ужасно. Мне до сих пор плохо".

Разбитый, я подавленно шёл по сырому тёмному коридору.

"«Намеренно сладкая улыбка»? «Мерзость какая», да? Да о чём она вообще?"

Иногда нужно было просто промолчать и улыбнуться, чтобы всё уладить, вместо того, чтобы спорить с другими и портить другим настроение, дав волю эмоциям.

Иногда у тебя просто не было другого выбора, кроме как затаить свои истинные чувства.

Но всё-таки... она сказала, что я её бешу.

"Не то чтобы я её сам обожаю".

Крик пытался прорваться сквозь мои стиснутые зубы, и что-то жгло мне горло.

Раньше всё было не так. Раньше...

"Коноха, ты выглядишь таким счастливым, когда улыбаешься.

И ты такой простой. Грусть, злость, рвение что-нибудь сделать ─ у тебя всё на лице написано. Ты прямо как щеночек".

Когда я обижался на сравнение с собакой, то она просто хихикала, а её смех был похож на звон колокольчиков.

"Гляди, ты снова выпятил губу. Говорю же, ты такой простой. Но мне это нравится, Коноха. Я могу расслабиться, когда я с тобой".

"Когда я учился в средней школе, мне нравилась одна девочка. Я был влюблён, как и все другие дети".

Лишь одного звука её голоса было достаточно, чтобы моё сердце начало биться чаще. Я ценил каждое её слово, как бесценное сокровище. Перед сном я всегда вспоминал то, что она говорила, и наслаждался ими.

Мои дни были полны этим маленьким счастьем. Тогда я всегда улыбался.

Но моя любовь, прямо как в "Великом Гэтсби", обернулась трагедией, и я научился лгать.

Мои усилия дали свои плоды, и моя "человеческая" маска могла теперь одурачить многих людей.

Знакомые утверждали, что я весёлый, добрый и яркий человек.

Мне приносили облегчения чужие смешки и насмешки, но вот когда люди говорили, что я добр, мне становилось так неудобно, будто у меня прихватило живот.

Я жаждал того, чтобы все думали, что я хороший человек, а потому я смешил детей, строя им моськи, и играл с собаками. Правда, когда я это делал, у меня горело лицо от стыда.

Ведь всё это было ложью. Ведь я вовсе не был добрым человеком, как на меня не погляди. Ведь я всех дурачил.

А потому, всякий раз, когда меня называли добрым, мне хотелось закричать и разрезать себе живот.

Не ведавшие о моих душевных муках собаки радостно махали хвостиками и ковыляли за мной, после того, как я гладил их по голове. Наверное, они верили, что я был добрым человеком.

Девочка, которая сказала, что я ей нравлюсь, тоже смахивала на собачку.

Невинная и весёлая, она всегда светло смеялась. Она была похожа на ребёнка.

Как было бы прекрасно быть такой же, как она.

Тем не менее, какая-то частичка меня ненавидела эту мирную, простую девочку.

Токо залезла с ногами, на которые были одеты чулки, на стул, пролистывая книжку и прислушиваясь к стуку дождя. Сегодня она лакомилась великолепной "Иллиадой" в твёрдой обложке, эпической поэмой, которую сочинил слепой поэт Гомер, чтобы сохранить в анналах истории Троянскую войну.

Тёмные косички Токо спадали с её плеч прямо до талии, похожие на кошачьи хвосты, а её длинные реснички чуть прикрывали её глаза. Её палец по привычке скользил по губам ─ Токо всегда так делала, когда читала. Время от времени она прикусывала кончик пальчика.

По недавно покрытому пылью окну струились капли дождя. Сегодня лучи закатного солнца не заливали комнату.

Я оторвал карандаш от бумаги:

─ Тебе кто-нибудь нравится, Токо?

─ Хм? Ты что-то сказал? ─ погружаясь в книгу, она переставала обращать внимание на людей, которые пытались с ней говорить. ─ Ух ты, ты уже закончил с закуской?

Её лицо озарилось надеждой. Как обычно, ради еды она готова была оторваться от своей книги, как бы она в неё ни была погружена.

─ Я спросил: тебе кто-нибудь нравится?

─ Ну конечно. Скажем, непременно Гэллико, Диккенс, Дюма, ах да, Стендаль, Чехов, Шекспир, и конечно же Олкотт. А ещё Монгомери, Фарджон, Линдгрен, МакЛахлан, Картленд, Джордан, Сайкаку, Сосэки, Огай, Миязава Кендзи, Кимура Юичи, а ещё...

Токо всё продолжала и продолжала, чуть ли не обливаясь слюньками, пока я её не перебил:

─ Да не о еде я. Кстати, что это ещё за Картленд и Джордан? Баскетболисты?

─ Как можно не знать про Барбару Картленд и Пенни Джордан? Они обе ─ знаменитые романтические авторы. А уж "Ключ Любви" Картленд ты обязан прочитать. Он про дочку американского нефтяного магната, которая скрывает то, кто она на самом деле, и влюбляется в богатого красивого мужчину.

А по "Сильве" Джордан даже нарисовали мангу, и довольно популярную. Рекомендую прочесть и её. По книге волосы невинной Джеральдины поседели после того, как она узнала об измене её любимого. Она решает отомстить ему и, чтобы приковать его к себе, начинает брать серьёзные уроки совращения у красивого учителя. Кстати, учитель ─ привлекательный, прекрасный человек.

Мы всё дальше и дальше отдалялись от темы.

─ Ну всё, хватит. Мне на сегодня достаточно. Токо, я имею в виду... ты была когда-нибудь... влюблена?

─ Что? ─ Токо удивлённо склонила голову. ─ При чём тут Ли Бо?

─ Да нет же, не про Ли Бо я. Ты чувствовала, что тебе кто-нибудь привлекает? И нет, только не начинай снова про еду: я говорю про чувства, любовь и отношения.

─ А, ну тогда я всегда влюблена.

─ Да не о еде я. Ты была влюблена в какого-нибудь парня?

Я утомился. Да и дурак же я был, раз из-за депрессии не смог понять, что с ней невозможно говорить о романтических отношениях.

Вдруг я заметил усмешку на губах Токо. Её взгляд устремился вдаль.

Так, постойте. Когда она успела стать такой серьёзной и взрослой? Мне уже начали мерещиться нуарные мелодии при взгляде на неё. Неужто у Токо были какие-то неприятные воспоминания, связанные с отношениями?

─ Ну, знаешь... У меня сейчас период любовных крушений.

─ Э-э, чего? Что это значит? ─ я думал, что был готов ко всему, но, тем не менее, скепсис просочился в мой голос.

Токо безразлично повернулась к окну и начала сухо рассказывать, пусть в её голосе и слышались грустные нотки:

─ В начале года я обратилась к гадалке из Синдзюку, чтобы узнать свою удачу в любви. Она сказала мне, что у меня с самого рождения был период любовных крушений и даже если бы я в кого-нибудь влюбилась, то я бы просто потратила время зря, ведь меня бы ждали одни несчастья. А даже если бы я начала встречаться, то ─ сказала она ─ отношения были бы короткими и распались на кусочки. Поэтому она посоветовала мне сосредоточиться на учёбе и своих увлечениях и даже не думать о любви.

─ А, так ты ходила к той гадалке, которая всегда сидит у "Исэтана" и у которой всегда огромные очереди? Стоп, ты к ней ходила?

─ Ну да. В тот день снег запорошил все улицы.

─ Почему ты пошла, когда шёл снег?

─ Ну, я думала, что очередь будет меньше. Да и я простояла только полчаса.

У меня уже намечалась мигрень.

─ Так уж сильно тебе надо было ходить к "матушке" из Синдзюку?

─ Ну, знаешь ли, я девушка. Мне тоже хочется знать, какая у меня удачи в любви. Правда... для меня было большим ударом получить такой прогноз. Ах да! Она сказала, что моя чёрная полоса кончится через семь лет, и тогда я встречу своего суженого! ─ меланхолия Токо сменилась вспышкой радости. Она прильнула вперёд. ─ Гадалка сказала, что через семь лет я встречу летом мужчину в белом шарфе. Он будет стоять у медведя, поедающего лосося. Ещё гадалка сказала, что моя любовная линия ужасно короткая и это будет моим первым и последним шансом, и мне нужно хорошенько постараться. Но сейчас, увы, я целых семь лет не смогу влюбиться.

─ Шарф, да ещё и летом? Да, кстати, если вы будете миловаться прямо перед медведем, то окажетесь у него в желудке.

Токо надулась:

─ У тебя совсем нет фантазии, Коноха.

─ Зато у тебя её через край.

─ Ну разумеется, я ведь литературная девушка.

─ На одном этом оправдании далеко не уедешь. Хотя, забудь. Извини, что прервал твоё чтение.

На лице Токо отразилось беспокойство:

─ Эм... что-то случилось, Коноха?

─ Нет.

─ Тогда... тебе кто-то нравится?

Я отвернулся от неё.

Дождь продолжить бить по стеклу.

─ Нет, мне никто не нравится. И это к лучшему...

Никаких эксцессов.

Никаких влюблённостей.

Так я мог прожить спокойно, без боли, грусти или разочарований.

Я даже молился, чтобы вся моя жизнь текла в таком ключе.

Я никогда больше ни в кого не влюблюсь.

Токо безмолвно глядела на меня.

Годом ранее, когда она силком притащила меня сюда, она часто грустила из-за меня. И всякий раз, когда она строила такое лицо, я досадовал, что так нечестно, ведь это же Токо. Тем не менее, я всегда смущённо сожалел о своих поступках.

─ Я домой. Прости за беспокойство, ─ от установившейся тишины мне стало неловко, и я встал, так и не дописав закуску.

Открыв проржавевший шкафчик, я увидел, что, как я и предполагал, моего зонта там не было.

─ Держи, ─ Токо с яркой улыбкой протянула мне бледно-фиолетовый зонтик. ─ Твой зонт всё ещё у меня. Можешь воспользоваться моим.

─ А ты как домой пойдёшь?

─ У меня есть другой, большой-пребольшой.

─ Понятно. Спасибо.

─ Да не стоит! До завтра, ─ она махнула мне рукой, ярко улыбаясь, будто её ничто не тревожило.

Выйдя из школы через главный вход, я раскрыл зонт, и гигантская фиолетка расцвела под серым дождём.

Фиолетовый был любимым цветом Токо. Я часто замечал у неё бледно-фиолетовые платки и карандаши.

─ Дождь не скоро кончится... ─ я стоял на месте, держа зонт над головой.

Я знал, что Токо лгала. У неё был только один зонт.

С самого начала старшей школы я показывал своим одноклассникам только свою маску и держал от них определённую дистанцию. Все мои улыбки были фальшивыми. Я чувствовал себя слабым и разбитым, когда Котобуки это подметила.

Но почему-то я мог быть самим собой рядом с Токо.

Всякий раз, когда Токо грустила или беспокоилась о чём-то, мне хотелось подбодрить её улыбкой, даже фальшивой. Но я мог лишь выдавить из себя неуместные слова. Мне было так ненавистно моё бессилие.

Как же можно научиться лгать лучше?

Можно ли не причинять боль ни себе, ни другим?

Я уже потерял счёт времени, дожидаясь Токо и глядя на небо сквозь дождь.

Но тут из-за школы выбежала девочка в школьной форме.

"Такеда?"

Она приметила меня и остановилась.

Такеда ахнула, расширив глаза.

И она прошептала:

─ Шудзи?

"Что?"

В следующий миг она, всхлипывая, бросилась ко мне.

─ Что такое, Такеда?

Вместо ответа она лишь прижалась ко мне, хныча. Слёзы катились по её щекам, а её глаза были плотно закрыты, точно её мучила боль.

В руках у меня были сумка и зонт, поэтому я не мог её обнять. Подобное было со мной в первый раз, и я не знал, что делать. Может, что-то случилось между ней и Шудзи? Я только хотел спросить её об этом, как услышал крик: "Чи!"

Судя по голосу, это был мой ровесник.

Такеда задрожала, услышав крик.

─ Чи? ─ голос приближался, а исходил он ровно из того места, откуда выбежала Такеда. В нём слышалась какая-то неуверенность. Вдруг Такеда потянула меня за руку.

─ П-постой, Такеда...

Она лишь стиснула зубы и повела меня за собой с мрачным видом.

─ Такеда, он ищет тебя. "Чи" ─ это же про тебя, так?

─ Не надо, не отвечай ему! ─ она была напугана. В итоге, она завела меня обратно в школу.

Мимо нас прошёл парень с тёмно-синим зонтом, водивший головой из стороны в сторону. Но я так и не смог разглядеть его лица.

Лишь после того, как мы дошли до коридора, ведущего в школьный двор, Такеда отпустила мою руку. Она собралась в комочек и заплакала, подёргивая плечиками.

Я сказал той девочке, что буду с ней встречаться.

Она по-детски улыбнулась мне, точно щеночек.

Она наивно верила мне.

Воистину непорочная, чистая сердцем, нежная и счастливая белая овечка, возлюбленная небесами.

Я завидовал ей, но не мог не обожать её детскую живость, пусть она и отталкивала меня.

Быть может, такая вот девочка могла изменить меня.

Ведь говорят, что любовь меняет людей.

Если это правда, то эта девочка могла стать моим спасением.

Я мог бы стать обычным человеком, а не монстром, не ведающим ни любви, ни сострадания.

Боже, как я об этом мечтал.

Я так страстно этого желал, что, казалось, моё сердце пылало.

А потому я мне нужно было научиться заботиться о ней.

Даже если поначалу я буду просто притворяться, я знал, что моё притворство могло стать истинной правдой.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть её невинный свет озарит мою душу.

Правда, будет ли она меня любить, если узнает, что я убил кого-то? Будет ли она всё ещё думать, что я добрый человек?

Я чудовище.

В тот день я мог лишь пусто наблюдать, как разрывалась нежная плоть, и вдыхать аромат алой крови, расплескавшейся по тёмному асфальту.

Я убил.

---

Исэтан - известный японский торговый центр.

Ли Бо, или Ли Бай, ( 李白) - китайский классический поэт, прозванный "бессмертным гением поэзии". В оригинале Токо подумала, что Коноха спрашивает её про карпов (произносится так же, как и любовь на японском); в английском переводе промелькнула неловкая заминка с Лавкрафтом (не самый удачный выбор, на мой взгляд).